— Просто не хочу напрягать тебя своим обществом.
— А что сегодня изменилось? — она смотрит на меня задумчиво, следит за тем, как я достаю приборы и расставляю тарелки на столе. Бросаю на неё быстрый взгляд и замечаю, что она снова босая. Она не из тех девушек, кто всегда и везде ходит в туфлях.
— Решил, что ты без меня скучаешь, вот и приехал пораньше.
— Да? А я думаю, это ты скучал по мне, — она отключает духовку и достаёт поднос с ароматным палтусом. Золотистая корочка со специями так и манит. Саттон ставит поднос на стол. Рядом ставит большую чашу с салатом и заправляет его оливковым маслом и лимонным соком. После чего идёт к холодильнику и выуживает оттуда бутылку белого вина. А она подготовилась.
— Если ты будешь готовить так каждый день, то я всегда буду приходить рано, — говорю я, садясь за стол. Она занимает место напротив меня и протягивает мне бутылку и штопор. Открываю бутылку и разливаю вино по бокалам.
— Не надейся, что я буду готовить каждый день.
— Почему нет?
— К хорошему быстро привыкаешь, — она пожимает плечами и начинает накладывать себе салат.
— Должен с этим согласиться, — киваю я, пробуя рыбу. Никогда не ел такой вкуснейшей рыбы. Настоящий взрыв вкуса. — Где ты научилась готовить так вкусно?
— Мама научила. Мой отец был рыбаком, работал на большом судне, неделями находился в море. Так что с рыбой я хорошо знакома.
— Где твои родители теперь?
— А разве ты не знаешь? Я думала, твои люди изучили всю мою жизнь вдоль и поперёк.
— Я читал твоё дело…
— Ах, у меня даже дело есть, — она подносит бокал к губам и делает долгий глоток.
— В общем, я читал о тебе, но хочу узнать о твоей жизни от первого лица.
— Да, полагаю, это честно. Я устраиваю допрос тебе, а ты мне.
— Это не допрос, Саттон, это беседа.
— Хорошо, хочешь знать, так слушай. Мои родители не были богатыми. Они были простыми людьми с простой работой. Мама была аптекарем, а отец, как я уже тебе сказала, рыбаком. Мы жили на окраине города в небольшом домике с покосившейся крышей. Весной там постоянно протекала крыша, как раз над моей кроватью. Поэтому в это время года я часто спала в гостиной на старом диванчике. Но знаешь, что? Мы были счастливы, несмотря на всю эту нищету и убожество, — она снова отпивает из своего бокала, осушая его. Я тянусь за бутылкой, но она меня опережает и наливает себе вина сама. Она молчит, смотрит в стол, и я уже думаю, что она больше ничего не скажет. Но она поднимает голову и смотрит на меня печальными глазами.
— Это был обычный летний день, мама шла домой из магазина. Она обещала купить мне мороженое. Но она так и не дошла. Её застрелили. Она оказалась не в том месте и не в то время. Стала случайной жертвой в перестрелке банд. Мне была тринадцать.
— Саттон, мне жаль…
— Жаль? Тебе не жаль, Грэм. Если бы это было так, ты бы не был боссом одной из самых больших банд в городе. Сколько таких же, как моя мать, погибли в твоей войне? Не ты убил мою мать, я не виню тебя. Но возможно, ты убил мать кого-то другого ребёнка, или сестру, брата.
— Всё не так просто, Саттон, я тебе это уже говорил. И я пытаюсь перестроиться, пытаюсь перейти в легальный бизнес. Но ты должна понимать, что место не может пустовать вечно. И пока существуем мы, в городе царит порядок.
— Царил, — говорит она жёстко.
— Что?
— Царил порядок. Ты больше не царь Бостона, Грэм. На главенство претендует новая банда. В городе увеличились случаи краж, разбоев и убийств за последнее время. Твоего друга убили, и ты знаешь кто.
— Именно поэтому я не спешу уходить. Сначала я расправлюсь с этими ублюдками. Я сотру их в порошок. И тогда в этом городе снова будет мир.
— Ты хочешь всех поубивать? Это твой план? — она смотрит на меня, и я впервые вижу, что-то напоминающее страх в её взгляде.
— У меня нет другого выхода, Саттон.
— Есть, но ты не хочешь его видеть, — говорит она и резко встаёт из-за стола, но случайно задевает бокал с вином и он с громким треском разбивается о паркет.
— Стой на месте, а то порежешься.
Иду за совком и метлой, после чего аккуратно собираю осколки. Саттон стоит, не шевельнувшись, словно статуя. И только убрав всё, я замечаю, что она дрожит. Выпрямляюсь и беру её за плечи осторожно, боясь испугать. Она словно впала в какой-то транс. Медленно она поворачивает голову и смотрит на меня влажными глазами. Она не плачет, но, кажется, вот-вот разрыдается.
— Если ты убьёшь их всех, то будешь ничем не лучше их, — произносит она холодно, без капли эмоций, а потом выскальзывает из моей хватки и уходит в свою спальню. Тихий щелчок замка оповещает меня о том, что мне там не рады. Хочу последовать за ней, но не успеваю, меня прерывает звонок мобильного.