— Мой брат, Семион, в первый раз играл со мной, когда мне было... гм... лет десять. Он от меня живого места не оставил, конечно, но... — Он поднял взгляд, удивленно нахмурив бровь. — Я вот думаю теперь, не было ли это своего рода испытанием.
«Один — ноль в пользу Аркада», — подумала Грейвинг, приложив все усилия к тому, чтобы её лицо осталось бесстрастным, в то время как острые скулы Локри слегка покраснели.
Разумеется, этот обмен взглядами остался совершенно незамеченным Ивардом. Он был совершенно счастлив уже от того, что панархист счел его достойным собеседником. Ивард сделал маленький шаг вперед и осмелился отпустить еще одну реплику.
— Вы хорошо... — Он оглянулся, и рот его захлопнулся сам собой.
На мостик ворвалась Марим.
— Эй, кто тут режется на третьем? Я увидела это на мониторе в кают-компании... — Она с любопытством уставилась на Брендона. — Ты, Аркад? А я и не знала, что вместе с богатством знать наследует еще и мозги.
— Тогда ты просто дура, Марим, — произнес новый голос. Следом за ней вошел Монтроз с книгой под мышкой. Кто еще следил за этой игрой на своих мониторах? — Сорок семь поколений правителей не могли не оставить в нашем молодом пассажире некоторых способностей.
Марим хлопнула по выключателю пульта.
— Сыграй со мной, — потребовала она. — Нет, лучше сыграй против нас с Локри.
— Но ты же мошенничаешь, — заметил Локри с таким невинным выражением лица, что Грейвинг с трудом подавила смех.
— Ты тоже, говнюк, — отпарировала Марим.
— Я сыграю с вами обоими, — сказал Брендон. — Так уж вышло, что последние несколько лет у меня и занятий других почти не было.
Монтроз отложил свою книгу.
— Вообще-то, я не особенно интересуюсь играми, — заявил он, — но на эту посмотрю с удовольствием.
Марим плюхнулась в кресло, и они начали все снова. Грейвинг включила свой пульт, и Ивард перебрался к ней, так что они могли следить за игрой. Грейвинг села так, чтобы видеть одновременно экран и игроков.
На этот раз, как она заметила, Брендону пришлось погрузиться в игру целиком. Она решила, что в Марим он встретил более интересного соперника: она играла быстрее Локри, мгновенно принимая решения, которые могли оказаться гениальными или опасно глупыми, но и в том и в другом случаях неожиданными. Локри создавал ей надежный тыл; все его действия диктовались железной логикой. На этот раз Брендон проиграл, но победа далась его соперникам нелегко — и на этот раз ни один из этих двоих не смошенничал.
Монтроз в восторге захлопал в ладоши.
— А знаете, я, пожалуй, и сам сыграл бы, хоть и не занимался этим вот уже...
Его перебил сигнал коммуникатора.
— Камбуз, — фыркнула Марим. Монтроз нажал на клавишу:
— Что там у тебя, Осри?
— Этот соус. Он как-то странно пахнет. — В голосе звучали панические нотки.
— Сейчас иду. — Монтроз оторвал руку от клавиши, вздохнул и встал. — Из этого парня никогда не выйдет настоящего кока. Он хуже даже... — он протянул руку и хлопнул Иварда по плечу, — ...тебя, — закончил он и вышел.
— Еще раз! — потребовала Марим. Брендон отрицательно покачал головой.
— Я бы выпил чего-нибудь.
Крисарх вышел и повернул в сторону кают-компании. Ивард вышел следом, по обыкновению передвигаясь чуть съежившись, будто ожидал за каждым углом поджидающую его шайку шпаны. По волнению брата Грейвинг поняла, что он собирается просить Аркада сыграть с ним. Она решила пойти за ними. Ей еще надо добиться того, чтобы Ивард нашел себе место в экипаже — в конце концов, именно с этими людьми ему предстоит жить и работать. Она не позволит любому знатному типу побить его просто так.
В кают-компании Брендон подошел к автомату и заказал себе кружку кафа. Ивард неуверенно мялся в дверях, за ним — Грейвинг. Прежде чем Ивард успел заговорить, Брендон повернулся в другую сторону и вдруг замер. Заглянув в дверь, Грейвинг увидела Вийю, сидевшую за одним из столиков с тарелкой еды.
Брендон смотрел на нее, явно колеблясь. Вийя жестом пригласила его за её столик.
Ивард подошел к игровому пульту и принялся играть в фалангу сам с собой. Грейвинг поколебалась, но любопытство перевесило, и она уселась так, что не видела капитанский столик, но слышала все, что за ним говорилось.
— Вы читаете чужие сознания все время, или вам надо сконцентрироваться? — спросил Брендон.
— Я не читаю чужих умов, — сказала Вийя. — Я темпат, не телепат. Но то, что вы хотите говорить со мной, ясно и так.
Последовала долгая, нерешительная пауза. Почему, подумала Грейвинг, неужели он попытается предпринять что-то? Или просто подбирает слова? Вийя тоже молчала, и Грейвинг представила себе, как она сидит, в упор глядя на него своими глазами, такими темными, что трудно различить, где зрачок, а где радужка — это напоминало Грейвинг вулканические озерца зимой.
— Я хотел спросить, — произнес он наконец, — не оставил ли Маркхем каких-нибудь чипов... записей... чего-нибудь.
Грейвинг ожидала всего, только не этого. Она подняла взгляд и увидела, что Ивард тоже прислушивается.
— Нет, — ответила капитан. — Несколько личных вещей, в основном, память об отце, я сожгла.
— Жаль, что я не знал, жаль, что я не знал... — Крисарх говорил напряженным, горьким голосом, потом резко замолчал. Когда он заговорил снова, голос его звучал спокойно, вежливо, с обычным для Дулу ударением в словах. — Насколько я понимаю, новый предводитель должен удалить все следы старого, иначе передача власти будет неполной?
Ее ответ тоже застал Грейвинг врасплох.
— Так вам кажется, что он ушел, не оставив следов?
— Нет, — ответил Брендон так тихо, что Грейвинг еле расслышала его. — Я ощущаю его присутствие всюду вокруг меня, так что этот корабль кажется мне населенным призраками, и мысли мои все время возвращаются к нему. Я только надеялся, что он оставил что-нибудь вещественное, чтобы я мог или воскресить его призрак или забыть его.
— Я сожгла эти вещи, потому что считала, что так нужно, — сказала Вийя, встала и вышла, оставив Крисарха одного за столиком.
Все дышало миром и покоем в парке Малого Дворца, когда Барродах медленно следовал за своим господином по усыпанным гравием дорожкам, вьющимся меж высоких зеленых изгородей и стройных деревьев.
Ничто не напоминало здесь о недавних боях, разве что редкая примятая клумба или довольно часто попадающиеся под ногами ржавые пятна на дорожке. И запах. Время от времени вонь вареных водорослей и рыбы заглушала аромат цветов и трав — напоминание об уничтожении Эсабианом ближайшего морского залива при его триумфальном сошествии на землю Мандалы с борта «Кулака Должара».
Барродах тихо вздохнул: заботиться о побочных эффектах было не в характере должарианцев — это они оставляли своим миньонам.
Где-то в стороне слышался рык тяжелых машин и ругательства работающих людей. Ближе не слышно было ничего, кроме хруста гравия под ногами, шелеста листьев на легком ветру и щебета множества птиц. Держась на почтительном расстоянии, за ними следовала пара тарканцев в черном.
Следуя по дорожке, Эсабиан оглядывался по сторонам; руки он держал непривычно свободно, лицо смягчилось в легкой улыбке. Его быстрая походка не делала никаких скидок на маленький рост бори, поэтому Барродаху приходилось изо всех сил семенить ногами, чтобы поддерживать разговор с господином.
— На управление узлом мы посадили Рифеллин, — продолжал он. — Она получила приказ вести прибывающие суда по обычной схеме, одновременно сообщая нам их координаты для перехвата. К сожалению, после того как наши агенты вывели из строя резонансные генераторы и системы Щита, панархисты успели внедрить в компьютеры оборонительных систем вирус, так что системы обороны дворца сейчас выключены. Я приказал на всякий случай разместить по его периметру мобильные установки.
Он замолчал — Эсабиан остановился перед необычной скульптурной группой, изображавшей нескольких мужчин, стиснутых кольцами огромной змеи. Лица изваяний были сильно повреждены временем и непогодой, но мука, которую заложил в них скульптор, от этого не сделалась меньше. Рядом со скульптурой стоял металлический столбик с табличкой, но Эсабиан не удостоил его взглядом.