— Владимир Иванович, вы меня не слышите?
— Да, — Максимов очнулся.
— Может быть, у вас есть дела поважнее, чем неуправляемый самолет в небе над Россией?
— Нет, простите.
— Тогда что у вас? Меня интересуют результаты экспертизы.
Максимов пробежался глазами по медицинскому заключению, будто ожидал, что содержание за пятнадцать минут изменилось.
— Экспертиза показала полное отсутствие каких-либо токсических или наркотических веществ в крови погибших пассажиров рейса из Ванавары.
— То есть версия об отравлении не нашла подтверждения?
— Только в том случае если это состояние на сегодняшний день известно медицине. Я уверен, что на пассажиров было оказано некое воздействие. Возможно, это неизвестный медицине вирус. Я уже вызвал вирусологов.
— Продолжайте работу в этом ключе. Николай Валерьевич, считайте, что приказ у вас есть. Владимир Иванович, мне жаль вашего брата, но это лучшее решение.
Максимов кивнул.
— Вы не согласны?
— Я согласен с вами, — Максимов еще кивнул, будто его самого это должно убедить.
Бузунов и на Молокова нарыл компромат. Не удивительно, Молоков так заигрался во вседозволенности, что все его делишки только бабки на лавочке еще не обсуждают.
— Но мы не можем не взять в расчет версию Максимова. А если и в правду есть вирус, он может распространиться на земле. Валерий Николаевич обеспечьте нежилую зону в месте падения радиусом минимум пятьсот километров.
Бузунов стальным лицом вгляделся в карту и провел ручкой по контуру траектории курса.
— Самолет окажется в такой зоне через семьдесят минут, вот здесь, южнее Перми.
Молоков обратился к Гульнар Аббасовне:
— Подготовьте официальное заявление. Ни слова о возможном вирусе на борту. Паника нам не нужна. Официальная версия: захват самолета исламской террористической группировкой с целью направить его на здания гос. Управления Российской федерации. Поработайте с Николаем Валерьевичем, он теперь будет вести это дело. Подумайте, кого из пассажиров можно притянуть, подкрепите доказательствами.
Гульнар Аббасовна записывала каждое слово.
— Как быть с родственниками? Они будут рыть любую возможность, чтобы раскритиковать наше решение. С нашими СМИ я решу, но они подключат мировые. И заключение патологоанатомов раздобудут, а там окажется, что все живые были.
— При всем уважении, — перебил Бузунов. — У нас есть основания полагать, что пассажиры могут быть уже мертвы. Летчик не заметил никакого движения в салоне. Террористы наверняка подстраховались, чтобы не допустить повторения американского сценария, когда один из захваченных самолетов не достиг цели, из-за бунта на борту.
— Тогда обеспечьте, чтобы в официальном заключении о смерти это было указанно.
Бузунов кивнул и обратился к Максимову:
— Я хочу получать копию всех материалов по Лукасу Левандовскому.
— Сейчас отправлю.
Максимов запустил таймер на телефоне. Спустя семьдесят минут летчик нажмет на кнопку и огненный вихрь, подобно маленькому тунгусскому метеориту озарит ночное небо, увлекая за собой сорок ни в чем не повинных жизней.
Жизней, которые он мог спасти.
Глава 5
Наталья поглаживала сына Костоправа Ивана, как он сам с гордостью себя называл по густой шевелюре темных, почти азиатско-черных волос. Чтобы мальчику было меньше обзора на происходящие ужасы и трупы, Наталья пересела с ним на другую сторону, посадила его к иллюминатору, а на передние сидения накинула плед. Самолет как раз пролетал над ночными городами и Иван с интересом разглядывал паутинки света в иллюминатор. Когда мужчины вокруг начинали громко разговаривать или верующие запевали с батюшкой очередную молитву, Иван нервничал и хватал Наталью за руку.
— Не переживай, — Наталья убрала подлокотник, села ближе и обняла его. — Папа пытается открыть дверь в кабину пилотов, чтобы помочь всем нам, а потом он обязательно за тобой вернется.
— Не хочу.
— Что не хочешь, милый?
— Не хочу к папе.
— Я понимаю. Папа выпил, и злиться. Он просто очень расстроен и напуган.
— Он всегда злой, когда пьет.
— Понимаю тебя, — Наталья чмокнула его в макушку. — А где твоя мама?
Иван опустил крышку иллюминатора, затем снова поднял.
— Она плачет.
— Почему же она плачет?
Иван не отвечал, рисовал на пледе невидимые рисунки пальцем.
— Она скучает по тебе?
Он кивнул.
— Все мамы скучают по своим малышам, потому что любят их.
— Ты тоже скучаешь? — он посмотрел на нее так искренне, что она растерялась.