А старик все говорил. Информацию о случившемся на рейсе из Ванавары он услышал из телевизионных новостей, сразу помчался на вокзал и сел на поезд из родного Петербурга в Москву. Оказавшись в столице, он первым делом отправился в полицию и сообщил, что обладает бесценной информацией (точная цитата) о произошедшем на рейсе 754. Полицейские достаточно вежливо обошлись со стариком и уважительно выперли его из отделения полиции с советом обратиться в «красноярский офис». Решительно протестуя против несправедливости (почти цитата), он отправился в Следственный комитет. Там к нему отнеслись со всей серьезностью и даже дали настоящий совет — обратиться в Следственное управление при ФСБ. Уже к вечеру, голодный и замерзший (точная цитата) он добрался до Лубянки. Там следователь, зевая и поглядывая на часы (сказано с возмущением) вручил ему бумагу с ручкой и попросил всю ту белиберду, которую он быстро наговаривал изложить в письменной форме. По окончанию ему сообщили, что информация будет тщательно проверена и по необходимости с ним свяжутся. На его справедливые претензии по поводу качества работы чекистов, следователь неожиданно оскорбился и в высокомерном тоне попросил старика удалиться. Благодаря природной наблюдательности старик сумел подглядеть в документах на столе имя заместителя руководителя следственного управления Владимира Максимова. С помощью хороших связей, закаленных годами, он получил доступ к справочнику паспортного стола и выяснил адрес Максимова по прописке, где ожидал последние несколько часов под проливным дождем.
Горизонтальные водяные очереди пулеметным огнем врезались в стекла. Едва успевая растекаться мутными шариками, они поражались следующими очередями. Стекло запотело изнутри, пришлось включить кондиционер.
— Я как услышал новости, сразу понял, что здесь замешан мой старый друг и товарищ Марис Болодис.
Максимов навострил уши.
— Вы его знаете, да? — Матлаков, так звали старика, встрепенулся.
После секундных сомнений Максимов все же решил подтвердить:
— Он числится знакомым одного из пассажиров.
— Значит, я был прав. О, боже. Я приехал, чтобы поговорить с ним, вразумить, но дома не застал. Телефона и адреса Валдиса, сына его так и не нашел.
— Так давай подробнее отсюда, в чем вразумить?
Матлаков сделал удивленное лицо.
— Остановиться, конечно же. Прекратить так безрассудно обращаться с осколком. Ему, как никому другому известно, насколько он опасен.
— Осколком?
— Да, осколком Тунгусского метеорита.
— И что с этим осколком не так?
— Облучение. Ведь я в прошлом геофизик, лауреат Ленинской премии. На Ванкорском месторождении работал, — говорил он с гордостью, выпячивая обсохшую грудь.
— Погоди, про облучение расскажи подробней. Ты имеешь виду радиацию?
— Я так назвал это. Но осколок не радиоактивен, его атомы стабильны и он не излучает ни одной известной нам элементарной частицы. Его воздействие не квантовой природы. Оно не похоже ни на что с чем сталкивалось человечество поныне, частица божьей кары за грехи.
Максимов потер уставшие глаза и взглянул на темные окошки квартиры матери.
— Так, короче. Я прочту твои показания, ты же все там написал?
— Так точно.
— Если у меня вопросы будут, я с тобой свяжусь.
Максимов заглушил машину.
— Да разве вы так просто можете это игнорировать? — старик вытащил из кармана салфетку, протер лицо и руки.
— Выходи, я опаздываю.
Старик схватился за ручку, но не для того чтобы открыть дверь, а чтобы ее держать запертой.
Максимов стоял на улице, холодный ветер с частичками сорванных с деревьев веток и каплями дождя бомбардировали ему спину.
— Слушай отец, я вызову наряд сейчас. Давай по-хорошему, выходи.
Максимов обошел машину, дернул ручку двери пассажира. Старик запер щеколду.
Да он совсем охренел?
Максимов отпер ключом замок и открыл дверь. Старика он схватил за шиворот болоньевой курточки и вытянул наружу, как забитое животное.
Максимов поставил машину на сигнализацию и направился к подъезду.