С противоположного края кабины лежали трупы Миши и капитана. Артур оттащил их и закрепил веревкой, чтобы не катались по полу. В момент резкого снижения, все не закрепленные предметы испытали перегрузку и взметнулись в воздух. Для Миши это стало смертельным. Артур поймал себя на мысли, что находиться в компании с трупами ему совершенно не сложно. Только бы не воняли, а остальное не смущало. Он мог бы даже вздремнуть. Удивительно как человек быстро приспосабливается.
Артур вспомнил как вместе с Батей, утопая в снегу, нес гроб с телом брата к последнему пристанищу — подготовленной еще несколько месяцев назад яме. Дело в том, что копатели могил роют ямы на зиму летом, так как зимой грунт дубеет и становиться тверже бетона. И ведь они прекрасно знают, что роют ямы еще живым людям. В этих ужасных обстоятельствах, скрепивших их общим горем, он виделся с Батей в последний раз. Может быть, потому Батя не узнал его голос по рации.
Кенжабетов вышел на связь. Артур рассказал о показаниях приборов. Несмотря на то, что посадка произойдет в автоматическом режиме, Артуру потребуется сноровка, чтобы вовремя выполнить определенные действия. Кенжабетов опасался, что в последние секунды Артур может испугаться и замешкаться, что совершенно не позволительно когда многотонная махина стрелой несется к земле. Чтобы не запутаться в тысячах рычажках и кнопочках, было решено отрабатывать последовательность команд несколько раз. Это был уже третий. Все прошло как по маслу, Артур запомнил все без запинки.
До прибытия в аэропорт оставалось чуть больше пятнадцати минут.
— Ты главное не нервничай и все будет нормально, — подбадривал Кенжабетов. — За спиной у тебя живые люди, помни о них.
Артур кивнул в ответ, будто его могли видеть. На самом деле он старался не думать о тех, кто остался в салоне. Он больше не слышал выстрелов и это создавало двоякое ощущение. Они могли быть живы, но тогда почему никто не проявляет признаков жизни, не стучится в дверь, не кричит? А что если он последний оставшийся в живых в огромном стальном склепе? В двери есть специальный глазок, его разбили, когда ломали дверь. Даже если бы он был цел, Артур не решился бы взглянуть. Пусть лучше он останется в неведении до самого конца.
Вода реактивными волнами плыла по стеклу. Самолет влетел в черные, распухающие на глазах, облака.
Ему хотелось, чтобы это быстрее закончилось. Хотелось упасть на сухую осеннюю траву и вдохнуть запах дерна. А потом выспаться. Боже, как же он хотел выспаться. И выпить пива с братом. Как же давно им не удавалось так просто посидеть и поговорить, как раньше. Было бы у Артура время, чтобы отлучиться из Питера.
Питера… А что он вообще должен был делать в Питере?
Вот это новость. Он совершенно забыл. Стресс отшиб последние осколки памяти. А что он делал до этого, в Красноярске? Он же давно там не живет.
Черти что. Несуразица какая-то.
А может быть? Нет. Да точно! Это воздействие наркотиков. Тех самых, о которых говорила Наталья, те самые, что свели с ума пассажиров. Интересно, что еще он забыл из своей жизни? Лучше он займётся этим вопросом когда все закончиться. Нет времени ворошить прошлое. Лучше он еще раз повторит про себя процедуру посадки, отыщет нужные рычаги, и вспомнит последовательность их включения.
Самолет пошел на первый поворот. Значит, началась подготовка к посадке. После четвертого Артур должен увидеть перед собой взлетно-посадочную полосу. Пока что лишь изредка мелькали огоньки зданий, а затем снова пропадали в густой дождевой пучине.
Самолет сильно затрясло.
Глава 9
В нос ударил едкий запах чистящего средства для коврового покрытия. Через щель в пластиковой обшивке в лицо дул ледяной воздух. Затвердевшая от мороза кровь на щеке стянула кожу, а когда Наталья пошевелила мышцами, пленка порвалась, вырывая крохотные волоски на коже.
Самолет качало и трясло, подбрасывало и наоборот опрокидывало в яму. Каждое движение каким-то образом отражалось на ней, будто молотобоец в такт опускал железную колотушку ей на голову.
Должно быть, она выглядит сейчас просто ужасно. Впервые за много месяцев ей захотелось оказаться перед зеркалом с охапкой косметики.
Наталья облокотилась на здоровое плечо и подняла голову. Салон все еще в дыму. Она попыталась вспомнить, как оказалось здесь, на полу, между рядами кресел. На голове зрела солидная шишка с потрескавшейся кожей на кончике. Ужас как болело.
В груди что-то встрепенулось, сжалось в комочек и полетело в ноги. Они падают? А так падают самолеты? Разве они не должны кружиться в этом, как его там, им еще открывают бутылки из-под вина — штопоре? Нет, это определенно что-то другое.