Обо всем этом Максимову рассказал главный врач клиники Николай Ильич Кузьменко, которому поручили руководить группой, курирующей пассажиров рейса 1661.
Удостоверение СУ ФСБ позволило Максимову не только миновать охрану, но и развязать язык замкнутому в своих мыслях доктору.
— Я пока в замешательстве относительно причин всех этих расстройств. У многих в анамнезе нет и намеков на психические отклонения. Токсикология чистая, — Кузьменко взглянул на Максимова с настороженностью. — У меня складывается стойкое ощущение, что вы нам недоговариваете. Должно быть еще что-то. Такие симптомы не могут возникнуть из ничего.
Кузьменко почесал бороду через опущенную к подбородку маску.
— Один из пациентов мой родной брат. Максимов Кирилл. Я хотел бы его увидеть.
— У меня указание, никаких посетителей. Тем более к нему.
— А что не так именно с ним?
Они остановились у палаты под номером 221.
— В психотерапии есть термин Идентификация. Он означает отождествление себя с другим человеком. Кирилл утверждает, что он, якобы его младший брат Артур, покончивший собой несколько лет назад.
— Нет, Кирилл убил его.
— Мне не были известны эти подробности. Хм, думаю сей факт можно интерпретировать как развитие защитного механизма вытеснения негативных воспоминаний и чувства вины. Нужно использовать этот факт в когнитивной терапии, — Кузьменко замер в задумчивости, а потом продолжил. — Все это очень странно. В общем с остальными пациентами ситуация не прозрачнее. Он категорически отказывается принимать лекарства. А со вчерашнего дня вообще отказался с нами разговаривать.
Как это похоже на Артура. В своей жизни он ни разу не принял даже таблетку от головной боли.
Максимов обошел Кузьменко и встал спиной к охраннику.
— Дайте мне хотя бы пять минут. Это останется между нами, а я вам приоткрою некоторые причины того, что случилось. Конечно же, также строго конфиденциально.
Кузьменко задумался. Затем натянул маску на лицо и протянул из кармана свежую.
— Наденьте. И да, постарайтесь его не злить. Вчера всем отделением успокаивали.
Максимов вошел в палату. Дверь оказалась скрипучая. Едкий звук отразился на лице брата недовольным свертыванием лицевых мышц к носу.
Палата оказалась небольшой, но уютной. Стены белые, вымыты до блеска. Кровать металлическая с высокой спинкой и бортиками, покрыта массивным одеялом, напоминающим гигантскую подушку. Лицо у брата перекошено гематомой под глазом. Права рука и ключица перебинтованы, как и грудь. Жирные волосы местами застыли торчащей проволокой.
— Батя.
Они обнялись.
— Как я рад тебя видеть. И сними ты эту маску, я не заразный.
Максимов снял.
— Да у тебя морщинки появились. Будто сто лет не виделись.
Нет, это не Кирилл, это определенно не Кирилл.
Максимов присел на край кровати.
— Я уже три дня прошу, чтобы дали возможность тебе позвонить, а мне говорят, нет тебя.
— Да, я это… Уезжал в командировку на выходных. Как ты вообще? Смотрю, рука перевязана, перелом?
Он взглянул на свои бинты, будто сам только заметил их.
— А это то. Вывихнул при посадке. Ничего серьезного, я бы уже снял. И вот головой еще стукнулся чуть, — он привстал, поставил подушку вертикально и облокотился.
— Ты отделался легким испугом.
— Хорошо, что ты пришел, наконец. Тут полная неразбериха твориться. Эти врачи даже не могут в документах нормально разобраться. Нереальная бездарность. Упорно считают меня Кириллом. Я им говорю, паспорт мой посмотрите, а они мне таблетки суют. Ты же меня знаешь, я под расстрелом эту химию жрать не буду. Ты поговори с ними, подтверди, что я это я.
— Я поговорю, — Максимов открыл бутылку воды и сделал несколько глотков.
— Держат меня взаперти, как в тюрьме. Все говорят должны следователи прийти поговорить. Или ты как раз за этим?
— Вроде того.
— Кстати, тот осколок, нашли его?
— Да, нашли. Стюардесса успела убрать его в шкатулку.
Он облегченно выдохнул.
— Ты не мог бы выяснить в какой она палате? Ее Катарина зовут. Хочу попроведовать и передать кое-что. Врачи мне не говорят ничего, я им больше тут не друг, похоже.
— Она погибла.
— Вот блин. Как же жаль.
Слова, мимика, ухмылка. Это Артур. Это точно Артур.
Повисла неловкая пауза. Брат свесил голову на бок и глядел в пол.
— Не плохо тебя устроили, — Максимов осмотрелся.
Брат последовал за его взглядом и выдавил улыбку.