Поедая кашу, я рассматривал остатки мухоморов в банке, выжатые как губка – ни капли жидкости на стекле. Я с удивлением признался себе, что теория Саши о теме пьянке неожиданно получила фактическое подтверждение – они с Октябринычем действительно только чудом не ушли утром в библиотеку. Хорошо, что я вовремя отвалился, а то за мной теперь даже козы табуном ходят.
Потом я пошел сажать картошку. Посевного материала оказалось не больше двух ведер. Но я сам усложнил себе задачу, вспомнив слова великого русского полководца Суворова: «Не сметь пахать без навоза!». Сам Александр Васильевич, понятное дело, сельским хозяйством не занимался – некогда было, все время война. Но поместье-то у него было, вот он и слал туда письма с инструкциями. Может это и неправда, но я продолжаю верить и уважать его за это – гениальный человек должен знать, как сажать картофель. С навозом, господа, с навозом! Без навоза – лопату в землю и бегом записываться в полководцы. Все победы от разносторонности мышления.
Так утешался я, перетаскивая две обнаруженные кучи перепревшего козьего дерьма на картофельную плантацию старика. Козье отродье постоянно лезло мне под ноги, пытаясь поднасрать, но от свежачка я категорически отказывался и даже не благодарил.
Саша с Октябринычем вернулись достаточно быстро за новой партией деревянных солдат. По их словам они сначала вешают борти поблизости, а потом будут уходить все дальше и дальше. Старик очень обрадовался, застав меня с навозом на грядках. Добросовестный труд на чью-то пользу поднимает настроение последнего, а бесплатный, вообще, приводит к эйфории.
Когда я уже начал формировать бороздки под картошку, я снова вспомнил о Сашиной теории, что каждая пьянка должна иметь тему вначале, чтобы иметь ожидаемый результат в конце. О политике ни слова, иначе в конце пьянки драка по политическим мотивам. О женщинах без женщин – глупо, иначе в конце неудовлетворенность конца. О погоде – самая нейтральная тема, можно сказать универсальная. Только тоже можно скатиться к политике, потому как любая жара или иной катаклизм в природе – дело рук американцев. Зато «Катрину» – это мы им закатили – не только у них есть климатическое оружие. А вот мамонтов, конечно, жалко – зря они их у нас заморозили. Америкосов тогда еще не было? И что? Это их не оправдывает – все равно они.
Я тогда и не мог предполагать, что тема климатического оружия коснется меня очень скоро и очень близко.
В третий или четвертый рейс Саша и Аркадий Октябринович действительно впрягли в повозку козла Бориса. Животное вело себя крайне спокойно и удивительно послушно.
– Это он в благодарность за то, что я его осенью на мясо не пустил и зимой волкам не отдал, – сказал Аркадий Октябринович.
– Борис – папа всех семерых козлят? – поинтересовался я.
– К сожалению, нет. Он, как и все остальные – потомок козы Зинки. А папка у них сбежал как раз прошлой осенью. Старуха Афанасьевна из Старого Яра держала много лет козла. Вся округа водила к ней коз на случку. Козел у нее был страшный, вонял на всю округу козлом, светил в темноте красными глазищами и постоянно крушил свою загородку. У меня всегда было подозрение, что это на самом деле черт, а не козел. А хозяйка, сама ведьма, специально скрывает его в темном загоне. Как Афанасьевна справлялась с таким чудовищем, я не знаю. Я каждый раз с опаской заходил к ней в сарай и боялся, что он порвет мою Зинку. Но та всегда с радостью рвалась вперед. А что? Пахуч, могуч и волосат. Что еще козе надо. А перед самой зимой этот козел развалил-таки весь сарай и убежал в самую дикость. Теперь даже не знаю, куда Зину на случку свезти.
– А с Борисом нельзя? – поинтересовался Саша.
– Я его еще в младенчестве выложил. Я же не знал, что его папа уйдет в бега, и вся округа останется без осеменителя, – пояснил Аркадий Октябринович. – Да и не надо нам в стаде близкородственного скрещивания. И почему я его осенью не съел? Загадка. Ведь всю зиму сено без пользы поедал.
Когда процессия: Саша, козел Борис, несколько деревянных болванчиков в повозке и Аркадий Октябринович в хвосте, двинулась к лесу, я продолжил хоронить картошку. Спина с непривычки очень болела в области поясницы. То ли копчик, то ли мозжечок, то ли почки?
Я уже заканчивал зарывать последний выкопанный окоп, откуда на меня стреляла глазками заключительная картофелина, когда из леса показалась траурная процессия. Шествие возглавлял Аркадий Октябринович, как то неестественно подпрыгивая на ходу. За его плечом, как гренадер возвышался Саша. Замыкал колонну пчеловодов козел Борис, тащивший повозку Бременских музыкантов. Из всех он выглядел самым расстроенным.