«Слава, ты помнишь, кто такой Менделеев?» – спросила моя умная жена. «Да какая разница, хватит трепаться, поплыли уже! Вы как будто в школе не учились? Говорю же вам – Азон! Газ легче воздуха», – запальчиво доказывал Славик. После такой фразы крыть было нечем, но мы вздохнули с облегчением, однобокость образования админов проявлялась уже тогда.
А совсем я успокоился, когда Славик действительно наполнил наши матрацы газом из баллона – точно не бомба! Матрацы, конечно, не взмыли в небо, как воздушные шарики, но приобрели странную прыгучесть. Стоило ударить по ним сверху ладошкой, они слегка подпрыгивали и плавно опускались на место. Это очень забавляло наших дам. Пока мы со Славиком заканчивали последние приготовления к отплытию, они лупасили по матрацам, чем только можно, соревнуясь, у кого выше подпрыгнет. Это сопровождалось непрерывным и заразительным смехом, они буквально «усикивались». Сначала мы с недоумением поглядывали в их сторону, очевидное и неожиданное оглупление, после рассуждений о строении материи выглядело очень странно. Но потом и мы стали сначала фыркать, а потом просто кататься по берегу держась за животики. Опасность ситуации я осознал, когда увидел, что к нам стали подтягиваться рыбаки и местные жители. До ближайших домов было метров пятьдесят, не больше. Деревенская молодежь, дефилировавшая вдоль берега, сбилась в кучку и опасливо поглядывала издалека. Даже тетка, стоявшая совсем недавно на мостках и полоскавшая белье, все побросала и гомерически хохотала вместе с нами. Жертвами становились только самые любопытные, которые подходили ближе. Люди воспитанные, вежливые и тактичные, проходили мимо, делая вид, что не смотрят в нашу сторону, или останавливались поодаль и наблюдали за всеобщим помешательством. Таких правда, в этом селе набралось немного, но от них исходила угроза. Местный врач нам был уже не страшен. На крик: «Врача, скорее врача!». Из толпы «усикивающихся» кто-то, не переставая хохотать, ответил: «Не надо врача, я уже здесь!». А вот появление местного участкового, грозило нам тюремным заключением за кражу секретов Родины. Психотропное воздействие на мирное население в тот момент я в расчет не брал. Поймав взгляд Славы – смеющееся лицо, слезы и глаза полные ужаса, я понял, что он тоже не может остановиться. Нас всех спас мой частнособственнический инстинкт. Когда я увидел, что наша эротичная полоскательница белья дубасит мой матрац, да так, что он подлетает метра на полтора (мастерство не пропьешь!), наваждение как рукой сняло. Я резво перехватил в полете у молотобойца свою собственность, а заодно оттащил матрацы от основоположниц данного вида веселья.
С тех пор я понимаю, почему идеология капитализма победила «развитый социализм». Смех потихонечку стал стихать, люди стали расходиться, вытирая слезы. Кто-то благодарил нас за праздник («не помню, когда последний раз так смеялся!»), кто-то называл нас чудиками, кто-то идиотами. Наша полоскательница слегка извинилась, что слишком разошлась, собрала белье и весело пошла домой, не будет она сегодня больше стирать – незачем портить послевкусие. Я запомнил зависть в глазах людей, которые так и не решились подойти. Мы быстренько ретировались. Эффект летающих матрасов не дал нам ничего, потому что в мою байдарку мы положили баллон и она чуть не сложилась пополам под его тяжестью. А Славке пришлось забрать к себе свою неприподъемную палатку, которую он до этого всегда предпочитал возить на моей байдарке, на том основании, что у него, видите ли, двух, а у меня трехместная байда. Плюс запас продуктов, вещей и прочего. Оба плавсредства оказались перегружены…
– Ты хочешь сказать, что в баллоне действительно был «веселящий газ»?! – сказал Саша. И я почувствовал едва различимую обиду в его словах.