— Жаль…
— Но вы можете обратится в полицию и написать заявление. До свидания.
— Ага, я понял. До свидания.
Петров с Полищук сразу же отправились на улицу Космонавтов. Домик, огороженный простым деревянным забором, выглядел довольно ветхим. Лилия с Игорем подошли к калитке, майор дёрнула за ручку, калитка поддалась, и они смогли пройти во двор.
— Хозяйка! — крикнула Полищук.
Вскоре из входной двери показалась пожилая женщина, в накинутом на плечи пуховом платке.
— Кто вы такие? — спросила хозяйка дома.
— Лариса Борисовна?
— Да.
— Полиция, — пояснила Лилия, показывая удостоверение.
— Ой! А на что я вам? — спросила удивлённая старушка.
— Не волнуйтесь. Нам нужно задать пару вопросов.
— Тогда проходите в дом.
Опера вслед за хозяйкой зашли внутрь. Домик был небольшим из трёх комнат, одна из которой использовалась как прихожая и кухня.
— Можете не разуваться, присаживайтесь, — показала Лариса Житар на стулья возле обеденного стола. — Чаю?
— Нет, спасибо, — сказала Лилия, осторожно присаживаясь на шатающийся стул.
Не смотря на всю бедность обстановки, в доме было чисто. Грязной посуды ни на столе, ни в раковине не было, а простой дощатый пол был тщательно вымыт. Лиля немного восхитилась старушкой. У неё, ещё молодой женщины, в квартире и то был больший бардак, чем здесь.
— Чем я могу помочь нашим доблестным правоохранительным органам? — спросила Лариса Борисовна, усаживаясь на свободную табуретку у стены.
— Речь идёт о ваших бывших воспитанниках.
— Бывших воспитанников не бывает, — с грустью вздохнула женщина. — Некоторые до сих пор навещают, продукты привозят. Благодарят.
— Может вы слышали, что трое из них погибли в прошлом году?
— Да. Слышала. Смотрю иногда новости. Такая трагедия. И я не понимаю. Они все были довольно жизнерадостными.
— А как вы можете их охарактеризовать? Вы их помните?
— Деточка, я хоть и ветхая, как и этот дом, но я всех помню. Я помню каждого своего воспитанника. Я их всех люблю, как своих. Каждого. Бог не дал мне своих детей, вот я и отдавала всю свою материнскую любовь им.
Житар с присущей для пожилых людей медлительностью встала из-за стола и ушла в другую комнату, чем несколько обескуражила полицию, но вскоре она вернулась с огромным толстым альбомом. Она положила «хранителя воспоминаний» на стол и проговорила:
— Вот здесь каждый мой выпуск, и каждого ребёнка, который вырос на моих глазах, я помню. И среди них очень мало тех, кто свернул на своём жизненном пути не туда. Мои дети неоднократно были победителями олимпиад. Нам очень повезло с учителями.
Полищук придвинула ближе к себе альбом, раскрыла и с интересом стала рассматривать фотографии. На первом фото Лариса Борисовна была совсем юной, по крайней мере, так казалось по фотографии, а вокруг десяток счастливых ребятишек семи лет.
— Это меня только поставили директором, — комментировала Житар. — Интернат только открыли, всё новенькое было, красивое. И детишек мало. А потом стало больше, а ещё были те, кто ездил домой на выходных.
— Как это? — спросила Лиля, переворачивая страницу альбома.
— Деточка, мы открыли интернат, а это значит, что большинство детей имело родителей. Правда, семьи в основном неблагополучные или неполные. Государство взяло опеку над такими детьми, чтобы они не росли на улице. Они имели право на выходных быть дома. Так что, через нас прошли не только полные сироты. Это сейчас интернат полностью переквалифицировали в детдом. Грубо как-то звучит.
— Как по мне, интернат звучит не лучше.
― Что бы вы понимали! ― вспыхнула Житар. ― В древние времена в интернатах воспитывали благородных девиц! Не чета нынешней молодежи.
― Лариса Борисовна, давайте поговорим о деле. Николай Чёрный. Что вы о нём помните?
— Николка Чёрный, — вздохнула Лариса. — Вы знаете, Николка был ещё тем заводилой. Кстати, Максик и Юрчик тоже с ним бегали. Они все учились в одном классе. Юрочке не повезло, он родился глухим, но мы организовали для него специальное обучение. Когда погибли его родители, он сначала попал к нам, потому что в городе не было специального заведения для таких деток. Спасибо Наташеньке, нянечке нашей, которая знала язык жестов. Благодаря ей Юрочка остался у нас. Правда, через год его всё равно перевели, но со многими ребятами он успел подружиться.