— Погодите, погодите, — притормозила Полищук рассказ старушки. — Максик и Юрчик. Это которые?
— Федин и Безвершенко. Я слышала, что Юрочке удалось спастись.
— У вас отличная осведомлённость как для обычной пенсионерки.
— Ну, — протянула Лариса Борисовна, — вы меня сейчас почти оскорбили.
— Простите, конечно, но об этом особо не распространялись.
— Артемьев Кирилл Фёдорович, — выкрикнул Петров, пытаясь сбить тему. Не хватало ещё, чтобы женщины повздорили. — Что о нём вы знаете?
— Он на год младше от той троицы. Кирилл был скромным мальчишкой, вернее, застенчивым. Несмотря на это, закончил учёбу с серебряной медалью. Очень умный мальчик. А что? Он тоже?
—Ну, да. Ещё осенью, но стало известно об этом только недавно.
В глазах директрисы вспыхнула неподдельная грусть. За такое короткое время погибло три её воспитанника. Полищук тонко уловила настроение женщины, а потому постаралась сменить официальный тон на более чувственный.
— Лариса Борисовна, как видите уже четыре человека погибло при странных обстоятельствах…
— Как четыре? — перебила Лилию Сомова.
— Был ещё Евгений Аверин, но он…
— Он тоже у нас учился, — вздохнула Лариса. — На выходных его забирала мама. Та ещё особа. Я бы вообще запретила ей общаться с сыном, но у меня не было полномочий.
— Как интересно, — задумалась Лиля. — Выходит, жертвы таки все интернатовские. И… Вы не припомните случаев, которые могли быть связаны со всеми этими воспитанниками? Возможно, побили кого-то, обидели, буллинг?
— Бу… чего? — не поняла старушка.
— Буллинг. Эмм… Когда группа ребят гнобит кого-то, обзывает, унижает.
— Да что вы! Не было у нас такого.
— Прямо идеальный детский дом, — хмыкнула Полищук.
— Я прекрасно понимаю, о чём вы, — возмутилась Житар. — Да, в основной массе детдома были далеки от идеала, но я делала всё возможное, чтобы облегчить жизнь без родителей каждому ребёнку!
— Лариса Борисовна, простите, я не хотела вас обидеть, просто…
— Просто вы не видели своими глазами наше заведение. Мы не наказывали за проступки, в глубоком понимании этого слова, а общались с детьми, объясняли, что они не правы. Применялись только щадящие методы. Потому очень много наших воспитанников добились огромных высот в своей жизни.
— Так, ладно, — перебила старушку Лиля, — мы не о методах воспитания. Вспомните, пожалуйста, любые случаи, которые выбивались из общей идиллии вашего заведения.
— Вот вы опять с сарказмом, — обиделась директриса.
— Лариса Борисовна, миленькая, — пытался раздобрить женщину Петров. — Пожалуйста. Ведь дыма без огня не бывает. У нас веские основания полагать, что всё тянется со школьных годов.
— Ну… не знаю, — задумалась Житар. — Вообще-то был один случай, но я не знаю. Да, мы пытались сделать всё, чтобы лишние слухи не пошли, да и…
— Что это? — с нетерпением спросила Лилия.
— Один мальчик… Алёша.
— Да что случилось? — не терпелось Полищук.
— Он повесился. Странно как-то, на ручке двери. Мы пытались выяснить у ребят, что случилось, но все утверждали, что ничего не видели. Это вполне могло быть самоубийство, но… Алёшка был весёлым парнем, вернее даже, задиристым. Такие не склонны… Ох, что-то я разволновалась от воспоминаний, сердце закололо.
Старушка схватилась за грудь, от чего майор сильно испугалась. Не хватало ей ещё смертельного случая в придачу.
— Вам плохо? Может, таблетку?
— Не волнуйтесь так, деточка, а то сердце прихватит, скорая увезёт.
Это звучало как издевательство над молодой особой. Лиля реально не понимала, как себя вести, то ли действительно в скорую звонить, то ли бежать лекарства искать, но похоже, Лариса Борисовна сама особо не беспокоилась о своём состоянии. Старушка резко придвинула к себе альбом, отлистнула тяжёлую страницу и указала на мальчишку.