— А «во-вторых»?
— А во-вторых, завтра зачёт по стрельбе. Явка обязательна. Поехали уже, домашние твои уже заждались, наверное.
* * *
Наутро подполковник Семашко собрал отдел Шаповалова у себя в кабинете.
— Давайте, рассказывайте, — сказал он, окинув взглядом немногочисленных сотрудников: самого Шаповалова, Петрова и Полищук.
— Тарас Иванович, — сразу начал следователь, — что с новыми сотрудниками? Мы втроём мало чего сможем.
— Андрей, я и так как мог оградил вас от мелких дел. Что я могу поделать, если у нас в стране кризис с кадрами? Потерпи.
— До лета? — помнил Шаповалов недавний разговор с начальником.
— До лета.
— А что с кабинетом? Вы мне уже год кабинет обещаете.
— Майор Шаповалов, — нарочито строго воскликнул подполковник, —что за вопросы? Кто кого на ковёр вызвал? В новом здании ещё ремонт. Не вложились в сроки. Ты же знаешь, как наше государство финансирует бюджетную сферу. Вот когда переедем, тогда тебе и будет отдельный кабинет. Ясно?
— Так точно.
— Как там Катя?
— Пообещала прийти, как от Савина отобьётся.
— От него отделаться трудно, — хмыкнул Семашко. — Так, что у нас по делам? А конкретнее, что мы можем сделать с Гитаристом?
— Его причастность к смерти Величко пока не доказуема. Я вчера разговаривал с Орлянским, так вот Гитарист ему угрожал, чтобы начать продавать свою дрянь в его клубах. Пообещал прийти написать заявление.
— Ладно, хоть что-то на этого музыканта.
— Он такой же музыкант, как и я балерина.
— Андрей, я тебя прошу, займись им вплотную.
— Я понимаю, Тарас Иванович.
— Что там у нас ещё? Что по маньяку?
— Можно я? — попросила Полищук.
— Ты уже вникла в дело?
— Почти. Жертвы маньяка связаны с детским домом. Они все — его воспитанники. Двадцать лет назад в его стенах произошло самоубийство воспитанника. Я полагаю, что всё крутится вокруг него.
— Какой план дальнейших действий? — уточнил Семашко.
— Планирую найти ещё пару-тройку одногодок наших жертв и выяснить, что на самом деле тогда случилось.
— Хорошо, работайте. А по делу убитого в лесу есть что-то?
— У меня есть одно подозрение, — ответил Шаповалов, — но его нужно серьёзно проверить. Я приставил наружку, посмотрим, что она принесёт.
— Кто подозреваемый?
— Друг семьи, Тимур Корнилов.
— Отлично, а говоришь не справляешься.
— Тарас Иванович, — недовольно взвыл следователь.
— Так, — громко воскликнул Семашко, чтобы уйти от темы разговора, — все помнят? Сегодня экзамен по стрельбе. В четыре часа в тире. Не опаздывать.
— Есть, — проговорил Андрей.
— Все свободны.
Оперативники, облегчённо выдохнув, вернулись в свой кабинет. Шаповалов сразу же сел за центральный стол.
— Давайте оговорим план действий, если его вообще можно сложить, хоть разорвись на две части.
Полищук с Петровым сели рядом и приготовились внимательно слушать начальника, как вдруг зазвонил телефон следователя.
— Майор Шаповалов, — ответил он на звонок.
— Наружка беспокоит, — послышалось в трубке.
— Да. Что-то есть интересное?
— Мужичок явно нервный. Как мне доложили, его вчера нехило напугали, нам пришлось быть более осторожными.
— Это понятно. Что по клиенту?
— Мотался по городу, потом заехал к вдове.
— Ничего необычного, — резюмировал Андрей.
— Почти. Он вынес из дома небольшой свёрток, взял лопату у сарая и ушёл за дом. Что делал там, не знаем, не просматриваемая зона.
— Ну, понятно же, закопал чего-то.
— Сейчас опять мчится по городу.
— Работа у него такая, он по магазинам своим ездит. Ладно, спасибо.
— Продолжать слежку?
— Думаю, нет. Нет. Нам, я полагаю, очень крупно повезло. Не часто раскрываешь преступления по горячим следам.
— Вы всё-таки уверены, что это он?
— Меня редко когда чуйка подводила. Всё, спасибо, бойцы, снимайтесь с наблюдения.