— А дети есть?
— Да, дочка. Она сейчас по программе обмена в Англии, язык изучает. Я даже не знаю, как ей всё рассказать. Димка обожал Виолетту, а Виолетта его.
— Да уж…
— Вы его поймали?
— Не то, чтобы поймали, но…
— Он сбежал?
— Он убит.
— Вот и хорошо.
В голосе Маргариты не было ни радости, ни сожаления. Просто ровная фраза. Шаповалов по опыту знал, что буквально через пару дней все силы «сильной женщины» закончатся, и начнётся этап истерики. Что ж, поплакать тоже иногда надо.
— Спасибо, Маргарита, мне пора, работа.
— Спасибо вам.
— А мне за что?
— Вы в такой короткий срок его… разоблачили.
— Если честно, это чистая случайность. Пацаны местные сняли убийство на квадрокоптер. Я одного не пойму, зачем он спрятал улики у вас же в саду?
— А разве здравым умом можно понять безумца? У них такие букашки в голове, что и психиатр не разберётся.
— Это точно.
* * *
Людмила сидела в стенах больницы и испытывала жуткое дежавю, почти дежавю, потому что это было, на самом деле было, когда весной прошлого года её брата переехал автомобиль. Георгий был без сознания уже порядка трёх часов, и врачи не могли пока ничего сказать. Катерина сидела рядом и была совсем бледная. Бедняга, ей сегодня многое пришлось пережить.
Савина уже теряла самообладание, когда наконец к женщинам вышел врач Александров.
— Тимофей Сергеевич! — поднялась на ноги Люда. — Что с Жорой?
— Люда, всё нормально, он уже пришёл в себя. Небольшое сотрясение и царапина, но меня не это беспокоит.
— Что с ним?
— У него это часто? Головные боли?
— Ну… наверное, часто. Он не всегда об этом говорит, но я догадываюсь. Последствия травмы?
— В общем, у меня возникли серьёзные подозрения. МРТ из-за имплантата ему нельзя делать, а потому точно не скажу, но рентген кое-что показал.
— Что? — Люда очень боялась услышать от врача плохой диагноз.
— Тянуть нельзя. Прямо завтра ты… или кто-нибудь должен отвезти Георгия в институт рака.
— О, Господи! — не сдержалась Савина.
— Да погоди охать. Я думаю, что это всего лишь аденома гипофиза.
— Всего лишь? — испугалась Савина.
— Да, всего лишь. Молись, чтобы это была именно она, а не что-либо похлеще.
Александров подал визитку и продолжил:
— Григорянский Василий Фёдорович. Лучший в своём деле. Я позвонил, узнал, завтра часам к десяти он сможет принять Георгия.
— Нам сейчас можно ехать домой?
— Нет. Пусть побудет под наблюдением до утра. А завтра со всеми анализами поедете в институт.
Люда не верила своим ушам. У Жоры рак… Ну да, «всего лишь аденома», но разве это не одно и то же? Для Савиной не имело разницы. Врачам лишь бы «успокоить». Александров посмотрел на Вербицкую, на которой совсем лица не было, видимо от озвученной врачом информации.
— Вы как? — обеспокоенно спросил Тимофей Сергеевич.
— Она сегодня многое пережила, — пояснила Люда. — Впрочем, как и Жора.
— Ну да, мне скорая поведала вкратце. Что там у вас случилось?
— Жору выкрали. А Катя… Ей пришлось застрелить преступника, а потом Жора в обморок упал. Она слишком переволновалась.
— Понятно. Как твоё колено? Уже можно операцию делать.
— Уже?
— Так, а чего тянуть?
— Хорошо, я подумаю. Просто, у меня на носу защита диплома.
— Вот защитись, и сразу ко мне. Лады? Всё, мне пора бежать, а ты завтра отвези брата в институт. Договорились? А подруге своей купи Кальме. Хорошее успокоительное, на растительной основе.
Люда кивнула, и Александров исчез за стеклянной дверью.
— О чём это он? — выдавила из себя Катерина. — Жора болен?