― Андрей, проходи, ― приветственно улыбнулся начальник. ― Доброе утро.
― А оно доброе? ― буркнул Шаповалов и плюхнулся на стул.
Семашко сел в своё рабочее кресло и вопросительно кивнул.
― Ну, рассказывай, как встретил.
― Вы можете мне пояснить, что это было? ― прищурился следователь.
― Это ты о чём?
― Не о чём, а о ком. О Варцабе.
― А что Варцаба?
― Это вы сейчас издеваетесь? ― повысил голос Шаповалов.
― Погоди, Андрей, а тебе Рита ничего не рассказала?
― Вы хотите сейчас всё на Маргариту спихнуть?
― Почему спихнуть? Я просто дал ей выбор, на её усмотрение, говорить тебе или не говорить.
― Вы сейчас лукавите. Я помню разговор с вами, когда вы просили забрать Сотника. Мол, в квартире беженец. Я действительно чуть не убил его.
― Ой, ладно, прости старика, может где-то и забыл что рассказать, но я не просил Маргариту молчать.
― А зачем с самого начала соврали? Тогда, пару месяцев назад? Не доверяли? Вы же меня хорошо знаете, Тарас Иванович.
― Тогда у меня были веские причины.
― Полковник Величко? ― догадался Шаповалов
― Он самый.
― Это правда?
― Смотря о чём ты.
― Он во главе.
― Да, во главе полиции, ― улыбнулся Семашко.
― Я не о том.
― Ты и сам всё понял, ты очень умный следователь.
― Оттуда и прекращение дела Травинкина, и подстава Варцабы с опять же скорейшим закрытием дела, и теперь изменения в отношении Гитариста. Тогда он был неуловим, а сейчас его хотят посадить. За смерть Величко-младшего?
― Нет, за все те преступления, что он успел натворить и поставку наркотиков в крупном размере. За смерть Сергея его хотят ликвидировать.
― Дайте догадаюсь. Сам Величко.
Семашко лишь чуть заметно кивнул.
― Гитариста нужно арестовать и заставить говорить.
― Они Сотника размололи, ― воскликнул Андрей. ― Вы всерьёз полагаете, что нам дадут его посадить?
― Нет. Я полагаю, что и тебя попытаются размолоть.
Шаповалов хрюкнул и вдруг неожиданно для себя рассмеялся, так, что легче на душе стало. Он понял, что Семашко лишь оберегал своего подчинённого, которому всецело доверял, а потому не всё рассказывал, чтобы не подставить. Ведь главный противник сейчас ― это начальник всей полиции города.
― Я хочу дать тебе пару дней отгулов, ― продолжил Семашко, ― но не просто так, а чтобы ты отвлёкся от всех других дел и подумал, основательно подумал, как нам ухватить за жабры Гитариста.
― Поваляться мне точно не получится, придётся съездить в пару мест.
― Езжай, просто разрешаю пока не появляться в отделе.
― А как же мои архаровцы?
― Не волнуйся, Лиля Эдуардовна справится.
― О, как. Ладно. Разрешите идти?
― Андрей, ты не серчай на старика, если я что-то утаил, значит так нужно было.
― Я понял, Тарас Иванович, ― улыбнулся Андрей, поднялся со стула и вышел из кабинета.
Мысли летали в голове Шаповалова неоднозначные, как бабочки в банке. С одной стороны, он понимал своего начальника, но с другой ― сверлила мысль, что ему не доверяли. Ни подполковник, ни Маргарита. Второе было особенно обидно. Андрей вышел на улицу, сел на морозные ступеньки и закурил. Напала дикая апатия, ничего не хотелось делать. Абсолютно. Шаповалов ничего не понимал в современном мире. Каждый пытается что-то утаить, между людьми не любовь, а расчёт, во власти бардак, а внутренние органы погрязли в бандитизме. Будто девяностые вернулись. Правда, те года уже успели обрасти массой легенд, но конец двадцатого века ещё долго будут вспоминать в контексте полного беспредела в стране.
― Не сиди на холодном бетоне, простудишься.
Шаповалов поднял глаза и увидел Катю.
― Плевать, ― рыкнул Андрей. ― Сама-то как?