― Кто-нибудь знает, что я в больнице? ― сменил тему следователь.
― Катя. Я ей позвонила. Ой… Я сказала, что тебя убили.
― Хреновый из тебя психолог.
― А что я могла подумать? Ты упал ко мне на колени с окровавленной головой.
― Позвонишь теперь, скажешь, что я жив. Она же места себе не находит.
― Конечно.
― А сейчас уходи. Я займусь тобой, когда выйду из больницы.
― Андрей, не гони меня.
― Пошла вон. У меня пока нет доказательств, но… Я просто взываю к твоему здравому смыслу, если он ещё остался. Достаточно играть жизнями невинных людей.
― Андрей.
― Всё, у меня челюсть разболелась. Иди.
Крыловой ничего не оставалось делать, как молча выйти из палаты.
* * *
Александр Белоконь сидел у себя дома в квартире и вертел в руке листок с номером, который выклячнил у Люды с целью… Да он и сам до конца не понимал, чего хочет добиться. Справедливости? Возмездия? Взывания к здравому смыслу? Просто понимание того, что деньги, на которые куплена его престижная машина и оплачена учёба в вузе, смешаны с горем и кровью, не давало ему покоя. Да, Сашка сам себе честно признался, что не готов вернуть свой серебристый «BMW X3», потому что автомобиль ему будет просто необходим для работы, а учёба почти закончилась, но отец просто обязан понять, что его сын не согласен с методами ведения бизнеса Зорина.
Белоконь набрал номер Верхового.
― Алло? ― услышал он удивлённый голос, видимо, реакция на незнакомый номер.
― Привет. Это Сашка. Мы с тобой вчера познакомились на помолвке Георгия.
― А! Привет.
― Слушай, можно с тобой переговорить? Есть серьёзное дело.
― Какое?
― Если вкратце, то я хочу проучить своего собственного отца.
― Ага. Похвально. Давай встретимся где-нибудь в кафе, в центре.
― Мне подходит.
― Тогда на «Водолее». Когда тебе удобно?
― В любое время. Сегодня выходной.
― У нас тоже. Тогда давай через пару часиков. В одиннадцать.
― Договорились.
* * *
Савин почти не спал эту ночь. Мало того, что вчера прозвучала страшная новость о Шаповалове, так ещё и Катерина разговаривала полночи. Странные таблетки она выпила накануне, вырубили моментально. Похоже не на успокоительное, а снотворное, хотя, на фоне последних стрессов, сам организм Вербицкой мог дать сбой. Катя заворочалась и застонала, и Жора надел очки, чтобы лучше понимать, что происходит. Вербицкая приподнялась и схватилась рукой за голову.
― Катя, ты как? ― спросил обеспокоенный Савин.
― Голова дико болит.
― Ты полночи разговаривала.
― Я полночи где-то летала.
― Сны?
― Больше похоже на галлюцинации.
― Выкинь своё Кальме. Стрёмный препарат.
― Как там Андрей, не в курсе?
― Ну… ― замялся Георгий.
― Я прекрасно помню, что сказала Рита. Я не верю.
Будто подгадав, у Катерины зазвенел мобильный, и на экране высветилось имя Маргарита.
― Да, ― ответила на звонок Вербицкая.
― Привет. Как ты себя чувствуешь?
― А ты как думаешь?
― Прости, я вчера тебя напугала, да я и сама испугалась, ― затарахтела Крылова, ― а потом повезли Андрея в больницу, а потом операция, и поздно было.
― Короче! ― прервала психолога Катерина. ― Что с Андреем?
― Он жив. Он в сознании.
― Слава богу!
― Да, убийца попал ему в челюсть. Андрей немало крови потерял, но сейчас всё в порядке.
― Он в центральной?
― Да. Александров оперировал.
― Хорошо, спасибо, что позвонила.
Катя отключилась, откинула от себя смартфон и упала на подушку.
― Голова чугунная.
― Я так понял, Андрей жив?
― Да. Всё хорошо. Хочу кофе и огромную таблетку обезболивающего.