— «Бригадир Чурукка» — собственность Его Величества, а не капитана Сарзона, — резко произнес Диего. — И потому восторг нашего капитана мало волнует меня. А вот причины вашей, тана, просьбы…
— Причины… — криво усмехнулась Интеко. — Это еще проще. После того дня у меня мало что осталось. Клинок, пара тряпок… горсть монет… и месть. До меня дошел слух, что барк Зеленого Томми видели неподалеку. Если это и в самом деле так, то на борту вашего галеона я вряд ли смогу избежать встречи с ним.
— Месть, — задумчиво повторил Раскона. — Что ж, месть — это очень веская причина. Добро пожаловать на борт, тана Интеко.
— Семь… нет, восемь! — Лицо опустившего дальновзор капитана было белее полотна. — Восемь кораблей!
— Должно быть, — спокойно, будто речь шла о чем-то вроде меню завтрашнего обеда, произнесла Интеко, — сюда собрались почти все поклонники Черного Петуха, что были в этой части Моря Рейко.
— А Зеленый Томми?
— Его нет среди них, — с сожалением сказала Интеко. — Не повезло.
— Что ж, возможно, повезет в иной раз.
— Иного раза не будет. Сак почуяли кровь.
— Девять напастей Хра на твой дурной язык, женщина! — взвизгнул капитан. — Накличешь… клянусь, Великим Огнем, уже накликала… — простонал он, дрожащей рукой тыча в сторону черного плавника, словно клык вспоровшего волну всего в полусотне футов от борта галеона. — Да ты ведьма!
— Полегче, любезнейший, полегче, — тан Раскона произнес эти слова почти вкрадчиво, но шагнувший к Интеко капитан замер на полушаге. — Я так и не решил пока, верить ли в примету насчет женщины на борту, — продолжил Диего, — но зато твердо уверен: бросаться подобными обвинениями в присутствии служителя Великого Огня, не имея неопровержимых улик, это очень, очень плохая идея, капитан Сарзон.
— Тан Раскона прав, капитан. — Монах искоса глянул на капитана, который из белого начал понемногу равняться цветом с забортной водой. — Ведовство — весьма тяжелое обвинение…
— Но взгляните сами, мой тан! — Голос капитана дрожал еще больше чем унизанный тяжелым перстнем палец, которым Сарзон тыкал во все новые и новые черные треугольники. — Их прибавляется с каждым мгновением. Кто, как не она, приманил этих проклятых…
— Ты еще больший дурак, чем выглядишь, капитан, — презрительно бросила Интеко. — За каждым пиратским кораблем в Море Рейко плавает стая сак. Твари отлично знают, что поклонники Черного Петуха не оставят их без ужина. Вот и сейчас они почуяли шанс на поживу…
— Что ж, — задумчиво произнес тан Раскона. — Я не вижу большого греха в обмане людей, души которых и без того загублены лживыми речами Темного, но вводить в заблуждение рыб не намерен. Прикажите отвязывать баркас, капитан.
Капитан Сарзон моргнул. Впрочем, стоявший в полудюжине шагов боцман то ли сумел правильно истолковать этот жест своего командира, то ли просто решил, что для дотошного соблюдения субординации — в смысле прохождения команды по всем звеньям командной цепочки — время не очень подходящее.
— Руби конец, сучий выкормыш! — рявкнул он.
— Баркас? — подавшись вперед и схватив леер, Интеко вгляделась в тяжело переваливающуюся с волны на волну посудину. — Что еще за рыбья требуха?
— Ну почему же чуть что, так сразу «рыбья требуха»? — усмехнулся Диего. — Никакой требухи на баркасе нет, зато есть два десятка бочек, три из которых до краев наполнены превосходным пушечным порохом. В одной его, правда, чуть меньше, ибо определенное место занял хитроумный механизм, соединенный с нашим галеоном посредством тонкого линя…
— То-то я гляжу, за этим баркасом будто паучье дерьмо тянется!
— …длиной ровно две храмовые лиги, — невозмутимо закончил тан Раскона. — Впрочем, — прищурился он, — пираты нагоняют нас столь быстро, что нет нужды травить линь на всю длину. Стопорьте ворот! — подчеркнуто игнорируя Сарзона, скомандовал он боцману.
— Хорош травить!
— Всего три бочки! — разочарованно выдохнула Интеко, глядя на вспухшее за кормой белое облачко. — Три бочонка пороха, да еще взорванных в доброй сотне ярдов от ближайшего пирата… на что ты надеялся, красавчик?
— На содержимое остальных семнадцати бочек, разумеется.
— И что же в ни… ого!
— Сия черная и редкостно вонючая субстанция, — промолвил монах, — именуемая гаккорельским земляным маслом, ведома немногим. Однако получаемое из нее масло лампадное ценится весьма дорого.
— Скатово отродье!