В конце моей триумфальной тирады даже язык захотелось высунуть. Я всегда знала, что знание законов мне в жизни ещё, ох, как пригодится.
Император Орино естественно побледнел, потом посерел, глаза его округлились, а руки живо сотворили Свод законов перед собой.
— Страница триста восемьдесят шесть, – подсказала я, очень довольная собой. Видимо, эта угрожающего вида тётенька здесь долго не задержится.
Его величество пробежал глазами по страницам, вздохнул и повернулся к фьёрине Архт.
— Вы свободны, – убитым голосом произнес он. Потом бросил взгляд на меня, словил ликующую улыбку, снова вздохнул и убрал Свод законов. — Откуда такие познания относительно законов, ваше высочество?
— Знание своих прав никогда не повредит, - мудро выдала я.
Император умоляюще посмотрел вверх, видимо, призывая богов потолка на помощь, а потом совсем уж устало на меня.
— Сегодня день безвозмездных советов, – весело оповестила я. – Поэтому советую вам не пропустить меня во второй тур, отправить домой и забыть.
Орино усмехнулся, но ничего не ответил. Постоял молча еще немного, затем соизволил-таки покинуть мои покои и даже дверь самостоятельно закрыл.
Я улыбнулась успешно провернутой операции. Отец бы мной гордился. Особенно учитывая тот факт, что на самой последней странице Свода были вынесены некоторые поправки, и одна из них включает разрешение любых действий относительно будущей супруги или супруга, а также относительно настоящей жены или мужа. Только императору это знать вовсе не обязательно.
Я вернулась к своему письму, посыпала текст растворяющей пылью, запечатала особым воском и приложила обычное кольцо, вместо фамильного, таким образом отбивая любопытство у всяких нежелательных личностей.
Позвала служанку, передала письмо и принялась строить коварные планы.
* * *
А коварные мои планы состояли в том, чтобы ночью пробраться в логово местного мага и любой ценой вытребовать у него книгу заклинаний и одно очень эффективное зелье.
Я выкопала из чемодана черные штаны, блузу и плащ, нацепила всё это и, едва дождавшись полуночи, выскользнула из комнаты. Дворец Орино особым эксклюзивом в архитектуре не отличался, поэтому я спокойно вышла на улицу и прошествовала к небольшому домику, который заметила еще в день прибытия. Домик этот был самый обычный, ничем не примечательный, поэтому неосведомлённому человеку даже и не бросился бы в глаза. Только в точно таком же домике проживал наш собственный маг, посему я знала, что это не простое место обитания. Курьих ножек, естественно, не было, но жилище явно имело некие магические свойства.
Постучав три раза в дверь, как это принято у магов, я вошла. В коридорчике было пусто, однако в одной из самых дальних комнат горел свет. Туда я и направилась.
— Темной ночи, – поприветствовала я по обычаю. Комнатка была небольшой, посреди нее стоял стол, в углу, над горящим прямо на полу костром, висел котёл с кипящей жидкостью. Молодой мужчина в кожаной жилетке, плаще и портках стоял над столом и листал огромный фолиант. На меня он никакого внимания не обратил, однако стул, доселе скучавший в другом углу, призывно пододвинулся ко мне.
Меня удивило, что колдун был такой... молодой. Да, у нас тоже не трухлявый, но не настолько.
— Я потомственный,– хриплый голос мужчины, казалось, прошелестел у самого уха, но ведь он все еще стоял по ту сторону стола!
— Я же говорю – потомственный.
Ну да, следовало бы догадаться еще в начале. Только потомственные психи решаются разжигать костер прямо на деревянных половицах.
— Только потомственные сумасшедшие принцессы решаются прийти сюда в такой час, – язвительно ответили мне. Неужели кто-то обиделся?
Маг усмехнулся.
— Ещё чего!
Только после этой фразы до меня, наконец, дошло, что поганец читает мысли. Потомственный сукин сын, чтоб его!
— Такие нелестные комментарии в мой адрес вряд ли поспособствуют получению вами желаемого, – заметил... очень хороший и добрый колдун. И вовсе даже не псих.
Зелье в котле зашипело, и потомственному пришлось погасить своё безобразие. Комнату накрыла кромешная тьма. Я даже не слышала дыхания мага. Неужели сдох? Так вроде бы потомственные быстро не сдыхают, тем более такие молодые. Они живучие гады, ничто не берет. Даже смертная казнь – пробовали.
— Ох, такая красивая и такая жестокая, – снова прошелестели над самым ухом, и я отшатнулась. — И откуда у вас аусская соль?