Это всë составляло серьёзное препятствие для местной «живности». Да что там — даже для человека взять «Синий-16» — совершенно нереально. Разве что попытаться разрушить его до основания дальнобойными заклинаниями. Люди крепко обосновались в этом мире. В отличие от остальных поселений, здесь был полноценный город. Крупный и густонаселённый.
Лавочек и магазинчиков не в пример больше. Помимо прочего, здесь встречались и зачатки культуры — случайно увидел вывеску театра. Труппы актëров, циркачей и музыкантов гастролировали со своими программами по Межмирью и обогащались. Билет в пятьдесят рублей — какой-то грабёж, однако за редкой конкуренцией цены задирались до потолка. Витязи неплохо зарабатывали и готовы были платить за свой досуг.
Они, кстати, тут основная масса населения. Вооружённые мужчины и женщины даже в обычной выходной одежде гуляли как ни в чём не бывало. В то же время в Ростове с мечом ходил только каждый сотый, остальные — простые горожане, крестьяне, ремесленники и купцы. Притом мы ещё считались портовым городом, куда стекались потоки наёмников из других стран.
Витязи являлись сюда с контрактом на короткий промежуток времени, но они непостоянная часть населения. Как я уже говорил, эти воины вынужденно оставались в Межмирье после выхода на пенсию, но были и те, кто добровольно решил остепениться на новом месте. Это целые артели служилых людей, бывшие или действующие дружины различных аристократов, пожелавших автономии и хорошей жизни.
Они сами решали, когда им отправляться в экспедиции, распределяли обязанности и жили в дружных общинах, перетащив свои семьи сюда. Для них этот мир стал родным. Всё что надо было — это вовремя платить необременительную подать своему хозяину, а дальше делай что хочешь.
Аристократы даже специально взращивали такие дружины сызмальства и отсылали их на поселение. Военная подготовка, суровое воспитание и строгий отбор делали из них идеальных колонизаторов.
Такие «ячейки» время от времени пополнялись свежей силой, а состарившиеся воины получали довольствие от более молодых, тренировали их, наставляли и руководили всеми процессами. Если дела шли плохо, хозяева помогали, пытались всё вернуть как было, либо самоустранялись от руководства. Освобождëнные люди шли уже в мирные профессии, либо прибивались к другим сообществам.
Сложно сказать, кто был счастливее: те, что остались у нас в родном мире, либо переселенцы. Надо понимать, уйти в колонизаторы — это смелый шаг, требующий от тебя тщательной подготовки, ведь на той стороне никто кормить дармоедов не собирался. Межмирье сурово, но если найти в нём свою группу, пустить корни с большой семьёй, то жить можно. Люди ко всему привыкают.
Добравшись до городских ворот, куда беспрерывно входили и выходили вереницы воинов, я передал на проверку документы и дождался, пока нас впишут в журнал. Здесь серьёзно относились к без вести пропавшим, и каждый человек был на счету. Потому и бороться за него будут всеми силами: посылать спасательные отряды, патрулировать разведчиками на вивернах близлежащие территории и следить за репутацией колонии. Дурная слава никому не нужна, иначе оборвётся поток новых переселенцев.
Нам вежливо пожелали удачной охоты и отдали документы. Стоило отъехать подальше, как виверн высунулся из подсумка, принюхался и шустро взбежал мне на плечо, вцепившись когтями в толстую кожаную подкладку. Его ноздри раздувались, а глаза щурились от ветерка.
Мы медленно пробирались сквозь редкий лесок и перекидывались короткими репликами. Первый раз — разведка. Надо было понять, сдюжим или нет.
Градация миров оно, конечно, хорошо, но под разные составы групп подходили не все варианты. Например, даже сильная дружина с мечниками «А»-ранга ничего не заработает в «Зелёном-66», где все монстры — летающие змееящеры и виверны. Они банально не смогут нанести им урон. Я подобрал «Синий-16» из расчёта на наш немногочисленный состав.
Мой следопыт корпел сейчас над разгадкой языка пароголовых, потому действовали по старинке — выбрали направление, куда меньше всего отправилось других витязей. Лошадей оставили в конюшне у ворот — если что за ними сбегает Кошевой или Ермолай. Мы шли уже порядка часа, как впервые замерли, обнаружив цель.