— Узнаёте этого человечка? — спросил я, пнув убийцу под зад, тот полетел вперёд и упал на колени, силёнок маловато осталось, сказывалась кровопотеря, её стяжень не так быстро купировал. — Только давайте начистоту, тут нет зрителей, — я обвёл пустынное место рукой. — Он уже во всём сознался.
— Я не сознавался, это неправда…
— Умолкни, — приказал я ему. — Сознался как миленький и знаете ещё что, Аркадий Терентьевич? — спросил я молчавшего аристократа, безразлично смотревшего на своего ползающего наёмника. — Меня не радует частота, с которой его «коллеги» заходят ко мне в гости.
— На что ты намекаешь?
— Да так, — я пожал плечами и наигранно осмотрелся, будто кого-то искал среди компании Рындина. — А что Олег Зайцев не с вами?
Лицо аристократа пыталось сохранить подобие спокойствия, но челюсти сжались крепче обычного. Подосланный в синий мир наёмный убийца уже давно кормил червей. Попытка убрать бастарда не увенчалась успехом, и рындинские притаились — любой бы притаился, когда шесть человек выносят вперёд ногами целую толпу. Это больно осознавать.
— Пётр, — обратился барон к своему спутнику справа и кивнул на Коткина.
Вместо ответа в лоб убийцы прилетело заклинание. Мозги разбросало. Скулёж наконец-то прекратился. Я продолжил разговор.
— Троекурскую не трогать. Любого из моих не трогать.
Рындин теребил циферблат карманных часов, посматривая временами на них.
— Или что?
— У меня есть человек, который сделает эту работу лучше, — кивнул я на труп. — И он сделает её на совесть.
— Но этого человека здесь нет, — Рындин захлопнул крышку часов и убрал их обратно в кармашек.
Глава 4
«Серый-18»
Я положил руку на навершие клинка Аластора, и это не ускользнуло от внимания задумчивого аристократа. По его лицу пробежала лёгкая улыбочка. Ситуация накалилась донельзя: численное преимущество за ними, кругом родные стены, свидетелей нет, враг сам пришёл в лапы и плевать, что там скажут — побухтят и забудут, даже родственники не будут возражать.
Я знал, на что шёл, но по-другому этот вопрос не решить. Только личные договорённости. Нападу на Рындина в открытую как положено — ополчаться все остальные и разорвут. Равновесие в Ростовском графстве устанавливалось годами. Оно считалось одним из самых крепких в герцогстве.
— По таким пустякам больше меня не вызывайте, — холодно сказал хозяин дворца и развернулся, чтобы уйти.
Не дожидаясь команды на казнь, я вытащил на ходу клинок и, разозлённый подобным пренебрежением, рванул вперёд. В поле видимости одиннадцать врагов, включая Рындина. Четверо магов среагировали мгновенно, и на меня понёсся шквал из заострённых камней, напоминающих наконечники для копий, а также раскалённый спрессованный цилиндр магмы.
Огневик рассчитывал прожечь меня насквозь и быстро закончить. Ведь не было такого артефакта, что выдержит лобовое попадание столь сильной магии. Возможно, в этом мире и не было, но мой меч сотворил великий мастер, раздвинувший границы невозможного. Там, где он ступал, начиналась колыбель нового волшебства.
«Неучтённая переменная».
Брызги всепожирающей вязкой жидкости разлетелись рикошетом прямо на телохранителей, на которых я бежал.
— АААА!
«Мне не нужно побеждать их всех».
Плоть жгло сквозь бригантину и кольчугу. Лава цеплялась за них оранжевыми соплями и стекала вниз, заставляя забыть обо всём на свете. Парочка человек по инерции попыталась отряхнуться, но сделали себе только хуже. Они лишились ещё и пальцев.
Я был как окружённая со всех сторон сфера, непроницаемая для магии. Ничто мне не может навредить, пока активен навык меча. Раз за разом я учился его продлевать и вызывать по первому хотению. Вторая его особенность — невероятная острота. Она уничтожала всю разницу между мной и высокоранговым мечником. Ведь если у него нет меча, как он будет со мной драться?
Удар разрезал первое встреченное лезвие как тростинку. Я с рыком довёл по траектории клинок, прошёлся сквозь тело врага и врезался в него плечом — распополамленная туша упала на пол и «разбилась» на два куска, как глиняная чаша.
Мой напор не остановил и выставленный в защиту Рындина щит — я проткнул его насквозь колющим, как и самого стража. Тот повалился набок. Сражение развивалось так быстро, что я уже был возле барона. Рука Аркадия Терентьевича засветилась голубоватым светом, и передо мной возникло массивное шестирукое чудище изо льда. Его безликая голова обходилась безо рта, глаз и носа.