В его возрасте детëныши не отходят от матери. Минует год, прежде чем с ними начинают заниматься люди. Тогда они уже вырастают размером с большого пса или телëнка (тут как повезëт) и гоняют по вольеру, стараясь подпрыгнуть повыше и подольше продержаться в воздухе.
Не знаю, как в дикой природе, но здесь разведчики предпочитали перестраховываться и потратить больше времени на обучение, нежели скинуть бедолагу со скалы и получить расплющенный трупик.
Я хотел было отдать Инея на круглосуточное попечение дрессировщикам, но хитрый виверн сразу угадал мои намерения, и такой яростно-окрашенной ауры я у него ещë никогда не видел. Он был категорически против других людей. Чтобы кто-то без разрешения к нему прикасался? Загрызу!
Как-то так он и думал, а я этот балаган постоянно считывал через синхронию, независимо от своего желания. Не хочет и ладно — пусть прыгает с деревьев, раз так нравиться. Я срубил ещë одно, и этот паршивец умудрился-таки, как белка-летяга, допрыгнуть до другого дуба.
Питомец радостно запищал и на всех парах спустился, чтобы немедленно рассказать, какой он молодец. Иней с разбегу вцепился когтями в мою ногу.
— Зараза! Да что ты творишь? Ай… — он юркнул по круговой, впиваясь когтями в бедро, а потом по спине цап-царап и вот уже сидит на кожаной подкладке, а свою длинную шею выгнул буквой «С», чтобы демонстративно посмотреть. — Что, хочешь, чтобы похвалил?
Глаза Инея сузились, это был недобрый знак. В лицо он меня никогда не кусал и не царапал, но это дикий магзверь и если он почувствует слабину хозяина, то потом опасные забавы могут привести к травме. Доброта с животными не всегда полезна, нужна ещë и дисциплина.
— Я тоже так могу, — в ответ я и сам прищурился.
Пока не научится хорошо вести себя, никаких поощрений. Я так ему и «передал», тоже могу быть упрямым.
Тощая шея виверна снова изогнулась, и он спрыгнул в листву. «Тренировка» закончилась. Иней не захотел дальше разговаривать и побежал выпрашивать у Лукичны мясо. Знал, зараза, к кому подмазаться. Добросердечная женщина с тоской посматривала на его худющее тельце и нет-нет да кидала кусочек.
— Воспитываешь? — спросил меня голос сбоку, да так, что я чуть не дёрнулся, Джанашия подкрался совершенно бесшумно.
— Кризис младенческого возраста, — отшутился я, переходя к следующему дереву. — Что-то хотел, Гио?
— Я так… понаблюдаю, — ответил земляной маг, в руках у него была кружка сбитня и бутерброд с салом, тоже повадился охмурять бедную Лукичну.
Грузин внимательно отслеживал поведение артефакта: как я его привожу в готовность, как он прекращает действие сразу же после выполнения задачи, как я реагирую на трату магической силы и многие другие ориентиры.
— Он тебя не ранит? — удивился Джанашия, когда я, забывшись, обхватил рукой лезвие, прикидывая дальнейший маршрут.
— Что?
— Нет, ничего.
— Как знаешь, — у меня оставалось ещё немного времени, сегодня ночевать здесь я не планировал — есть небольшое дельце в городе, так что отвлекаться на болтовню не было желания.
Гио что-то шептал себе под нос, и так и эдак подходил, один раз его чуть не прибило падающим дубом.
— Ты уже всю работу выполнил?
— Да, фундамент готов, можно ставить срубы, — казалось, этот вопрос его волновал как взрослого проблемы годовалого карапуза, то есть вообще никак: всё быстренько сделал и свободен.
— Я слышал, как ты говорил с японцем об экспедиции, о каком ранге шла речь?
— Красный, но ты не пойдёшь с нами.
— Почему же? — поднял седые брови Джанашия, впервые его что-то заинтересовало помимо меча Аластора.
— Идём я, Нобу и Мефодий, а ты останешься здесь.
— Я не вижу в этом смысла.
— Хочу, чтобы ты присмотрел за поселением.
— Тактично отшиваешь?
— Нет, я обещал графу Абросимову, что приведу людей, в которых полностью уверен.
— Понимаю, — погладил бороду старик. — Я с его отцом ещё ходил по чёрным мирам, когда тебя в планах не было. Кто вас поведёт?
— Олег Дмитриевич.
— Оболенский, он ещё в строю? — удивился маг.
— Ротмистр пышет здоровьем, — заверил я его.
— Хм, что ж, вы в надёжных руках. Возможно, мне и правда там нечего делать, — чувствовалась едва заметная толика разочарования, старик обиделся, что я не доверяю ему.
«Сегодня какой-то день обид: сначала мачеха, потом Иней, теперь ещё и Гио. С каждым носишься как с ребёнком, не дай бог заденешь чьи-то чувства».