— Да всë равно, что они там думают, — отмахнулась она. — Как я скажу, так и будет. Папенька во мне души не чает, так что я бессовестно вью из него верëвки.
— Значит, вы папина дочка?
— Да-а, — самодовольно протянула она. — А как идут дела в вашем новом феоде? Сегодня все видели, как туда летала виверна, — подставив ладонь ко рту, зачем-то прошептала она и пододвинулась ближе, светя внушительным декольте.
Мать девушки привстала, но муж потянул еë за руку и покачал головой, чтобы не вмешивалась. Грудь Натальи пробивала себе путь похлеще любой магии. Это была невидимое сражение, в котором она как закалённый воин пыталась взять верх быстро, била наверняка и в самую суть.
— Ого, об этом уже все знают? — изобразил я удивление и поднял взгляд на её глаза, чертовка была хороша в сочетании со своей наглостью.
Даю руку на отсечение, наследница не одному юноше успела вскружить голову. Натали балансировала на той грани между пошлостью, флиртом и благородными манерами, где ты мог неправильно истолковать подаваемые тебе сигналы и оступиться. Всё двусмысленно, всё несёт за собой опасность.
— Неудивительно для нашей глуши, — произнесла она, источая обворожительные флюиды. — Вы растормошили сонное графство, Владимир.
— Боюсь, подробности будут для вас утомительны…
— Предлагаю рассказать их мне завтра, а я дам вам, — она намеренно сделала паузу, оглянувшись на столик родителей, а затаившаяся Марина поперхнулась мороженым, я протянул ей свой платок, — дам вам ещё несколько уроков этикета, как на это смотрите? А то вижу, вы сегодня заняты, — она перевела похолодевший взгляд на покрасневшую Троекурскую.
— Здравствуйте, — просипела та, вставая с места, но наследница Кислица уже забыла о её существовании и прожигала меня требовательным взглядом.
— Не хочется вас расстраивать, но в ближайшие две недели это будет невозможно, — грустно развёл я руками. — Я узник своей дубравы — без меня всё пойдёт под откос, а приглашать вас туда… Я бы не стал.
— Отчего же? — подняла она бровь.
— Нет подходящих условий для такой знатной особы.
— Вот что, Владимир, — она обиженно ткнула в меня указательным пальчиком. — Я не принимаю отказов, и мы с вами обязательно увидимся.
— Этим вы меня только осчастливите, — вежливо ответил я ей и проводил к родителям, чтобы немного поболтать ни о чём и вернуться к Троекурской. — Ты как?
— Мягко говоря, удивлена, вот это напор, — она отложила в сторону пустую вазочку из-под мороженого и поёжилась. — Она меня раз тридцать, наверное, в уме четвертовала.
— Да? А мне показалась весьма милой.
— Не прикидывайся дурачком, тоже мне ловелас, — вмиг раскусила меня Троекурская, и я перестал притворяться.
К слову, преданность наследницы Кислица была аномальной для поверхностного знакомства — двадцать единиц! У Марины, моего адвоката, с которым я не раз контактировал, всего десять. Намёк был слишком жирным, чтобы его не считать.
— Девочка хочет поиграть, так почему бы не повернуть ситуацию себе во благо? — заметил я вслух.
— Вот оно что.
— Осуждаешь?
— Как тебе сказать… Это в принципе не моё дело. Так что поступай, как знаешь, — её рот произнёс одно, но почувствовал я совершенно другое и как такое понимать?
Интрижка с Кислица мне ничего, кроме неприятностей, не сулила, потому я собирался морозить её до последнего. Гораздо выгодней оставить всё в подвешенном состоянии. В противном случае барон, того, глядишь, перевозбудится и полезет в конфронтацию.
«Да он сам её под меня кидает. Одно его слово и Наталья на километр ко мне не подойдёт».
Оно и понятно — каждый преследовал свои интересы, поэтому я старался думать холодной головой, хоть и возникали такие вот спонтанные соблазны.
— На чём мы остановились? — вернул я Марину из задумчивости. — Кажется, ты говорила о чём-то дорогом мне.
— Да, это что-то или кто-то, ради кого ты откажешься от претензий на наследство. Тебя будут шантажировать.
— Уверена?
— Процентов на двести, и я, кажется, поняла… — она оборвала себя на полуслове, заставив меня подвинуться поближе.
— Ммм?
— Это твой виверн.
— Что? — удивился я. — Невозможно. Разве что они отберут его силой, но… Чёрт, вот же с-собака, — заменил я в последний момент ругательное слово.
— Лицензия. Он захочет тебя лишить лицензии на Инея. РГО отберёт его под предлогом неблагонадёжности для граждан империи.
— Марина, ты просто гений, ты… Ты даже не представляешь, как сейчас помогла! Нет, правда, и после такого смеешь принижать свои достоинства?