— Назовите сумму и попробуем договориться, — бросил я первый камешек.
— Хочешь арендовать? — поинтересовался набивающий себе цену Шеин.
Для него эта сделка могла решить много проблем
— Нет, я хочу её купить, — ответил я.
Евгений Кириллович застыл с поднесённой ко рту чайной ложечкой.
— Купить? — словно ослышался, уточнил он.
— Да, причём вместе со всей землёй, чтобы не беспокоить вас лишний раз.
Сдача в аренду замороженного актива принесла бы ему тысяч пять в месяц в лучшем случае, но тут речь шла совершенно о других деньгах. Тем более, сюда входила ещё и земля — это повышало стоимость до небес.
— Ты уверен, Владимир, что потянешь? И зачем она тебе?
— На будущее. Хочу строиться, расширяться, — туманно ответил я.
— Огорошил ты, однако, хмм, — наигранно задумался барон.
Я о своём интересе к этому делу предупреждал его заранее, ещё в «Империале».
— Я вижу, вы сомневаетесь, но выслушайте мои доводы, — я допил кофе и поставил чашечку на блюдце. — Расположение каменоломни для вашего рода очень невыгодное. Доверенные мне люди кое-что разузнали, порывшись в записях Вотчинной коллегии. Сообщили следующее: у вас с самого начала были сложности с этим объектом, потому что река в том месте делает изгиб на вашу территорию, а каменоломня находится на другой, на моей стороне.
— Построить мост не проблема, — тут же возразил Шеин. — Так что это не аргумент.
— Дослушайте, Евгений Кириллович, — мягко попросил я его. — Далее из истории этого клочка земли можно резюмировать, что ваша семья получила его тридцать лет назад, когда вы с Кислица, Смольницким и моим дедом уничтожили старый баронский род Дубославских. Нам тогда досталась дубрава, в которой я сейчас хозяйничаю; восходящий род и главный заговорщик Кислица получил ⅔ от всех захваченных земель; ⅓ забрали себе Смольницкие (самые лучше чернозëмные пашни), а вам отошëл несправедливо мизерный кусок пирога — каменоломня. Да ещё настолько отдалëнная от остальных поселений, что его разработка экономически невыгодна — одна только доставка к храму съест всю прибыль от добычи.
— Меня предали эти двое… — Шеин хотел было выпалить ругательство, но сдержался. — Кислица забрал больше, потому что Смольницкий побоялся укрепления моей семьи. Он специально это подстроил!
— Понимаю, — кивнул я, — но эта бесхозная окраина не делает вам погоды, Евгений Кириллович. К сожалению, я в курсе про грабительские рындинские займы. Погодите, не сердитесь, я договорю, — успокоил я его, выставляя вперёд ладонь. — У вашей семьи большие перспективы — это всем известно, но проценты высасывают все соки. Я предлагаю вам избавиться от этого бесполезного наследия. Никто другой его не купит — оно никому не нужно, когда есть храм.
Шеин крепко сжимал подлокотники кресла. Столь щекотливые вопросы денег и долгов вызывали в нём справедливый порыв гнева. Тем более, когда его тычет носом малолетний выскочка-бастард. Я резко содрал корку с гнойника, и теперь рана сочилась вовсю. Переговоры могли в любой момент провалиться, потому я усилил напор.
— Вы же сами знаете, что я говорю правду. Ни Смольницкий, ни Кислица, ни Рындин и тем более мой отец не заинтересованы в этой сделке. Вы тащите на себе мёртвый груз, так давайте я чисто по-соседски, от всей души помогу вам, а вы мне.
— Каменоломню я оцениваю в двести тысяч, — процедил Шеин.
Я сделал вид, что подсчитываю и ответил.
— Думаю, потяну.
— Но это без земли. С землёй триста пятьдесят.
— Евгений Кириллович, — притворно сморщился я. — Помилуйте, дорого.
— Нет, сосед, это ещё дёшево, это ещё по-божески, по старой памяти — за то, что жизнь мне спас. Триста пятьдесят и ни рубля меньше, — отрезал он.
Я вообще рассчитывал на полмиллиона, но надо было поломать комедию и изобразить разрушенные планы. Ликующий вид Евгения Кирилловича о многом говорил. Ему нравилась моя внутренняя борьба и пошатнувшаяся уверенность. Приструнил младшего Черноярского, да ещë и «выиграл» сделку!
— А была, не была, — решительно ударил я по подлокотникам и протянул руку. — Согласен!
— Куда сейчас? — спросил Нобуёси, когда я вышел от Шеина, после заключения купчей.
— К Марине Васильевной.
Пусть уладит вопрос с Вотчинной коллегией и грамотно всё оформит, всё-таки не табурет покупаю.
Мой феод присоединил к себе клочок новой территории. Дубрава в общей сложности занимала десять тысяч гектаров земли, и добавилось ещё сто. Для сравнения всё Ростовское графство — это 1 млн га, а вот владения моего отца приблизительно 200 000 га. Я сейчас держал в руках 1/20 от этого богатства, но после суда рассчитывал на солидное пополнение.