Девушки рассуждали о моде и нарядах. Одну, ее звали Рансия, так восхитили мои иномирные сапожки на меху, что она готова была тут же обменять их на свой пояс с золотым шитьем. Я взяла на заметку, что такой бартер здесь норма, даже у богатых. Остановило меня то, что сапоги были единственными. Не идти же завтра босиком к отцу настоятелю!
— Но ты можешь купить обувь здесь, в лавке сапожника или на утренней ярмарке! — настаивала она.
— Так здесь есть лавки, где можно купить одежду и обувь? Очень кстати! — обрадовалась я.
Мы вышли на террасу подышать ночным весенним воздухом и посмотреть где эта лавка. Рансия показала, где и что находится. Строения ярко освещались масляными фонарями.
Внизу во дворе под террасой было свое веселье. Беднота играла во что-то типа бутылочки. Девушки и парни вставали в круг, один из них крутился с завязанными глазами в центре, и наугад выхватывал кого-то из круга. Если это оказывался парень — водящий получал затрещину, если девушка — поцелуй. Иногда какая-то девушка начинала убегать, а какая-то выскакивать в перед, в руки водящего. Иногда они менялись, а иногда какой-то ход не засчитывался.
Мы стояли довольно долго, наблюдали с любопытством за этой игрой и пытались разгадать правила. А в это время мы сами тоже стали объектом наблюдения. Какая-то пьяная шайка откровенно гопнического вида возникла на террасе у нас за спиной. Гогоча они вытолкнули вперед одного парня.
— Сударыни! — он сделал шутовской поклон, придерживая сползающий берет на темных сальных кудрях. — Как я рад нашей встрече! Чудесный -ик- вечер, а то ж!
Короткий и широкий кафтан, явно с чужого плеча болтался на нем, как колокольчик. Я подумала, что это, возможно, какой-то разорившийся дворянчик, у которого, кроме фамильной гордости, ничего за душой не осталось. Они чем беднее, тем спесивее. И как его утихомирить?
Его собутыльники стояли так, что закрывали нам вход. Придется лавировать. Как здесь принято действовать в такой ситуации я еще не знала. Посмотрела на Рансию, но она тоже растерялась.
— Позвольте предложить вас....вам...свою срам... скромную компанию, — он дальше толкал речь, еле ворочая языком.
— Хорош, давай в другой раз. Нам пора спать, — миролюбиво сказала я, взяла под руку свою новую знакомую и попыталась обойти их. Собутыльники на удивление легко расступились. Но «колокольчик» никак не хотел угомонится.
— Я провожу вас до комнаты! Ик! Я настаиваю! — он попытался приобнять меня за плечи, но не удержался на ногах и начал падать. Падая, он схватился за воротник моей куртки и оторвал верхнюю пуговицу.
— Момент! Сейчас все будет... — он попытался приладить пуговицу и потянулся к моей груди.
— Ты что творишь, идиот?! — зашипела я, не сдержавшись, и оттолкнула его руку. Вот, терпеть не могу пьяных!
Ну все, сейчас начнется, подумала я с содроганием.
— Полегче, голубушка! Что еще за ложная скромность? — он схватил меня за запястье. — Уж я-то знаю нравы северных наемниц, на самом деле вы — огонь! Не то что...
Рансия взвизгнула и бросилась внутрь зала. Я толкнула его на руки приятелей и гордо последовала за ней мимо загоготавших собутыльников. Нашла глазами свою компанию. Интересно, если начнется драка, они заступятся за меня или разбегутся?
Но этого я так и не узнала, ведь преследовать меня никто не стал. Я вернулась за стол.
— Какая ты смелая, Мариса — сказала мне Рансия. — Я бы так не смогла!
— Эта чернь совсем распоясалась! — возмутились парни. — Надо сказать трактирщику, пусть наведет порядок! Приличным людям уже опасно здесь находиться!
—Так это были не дворяне? - спросила я.
— Похоже, это возницы с последнего обоза, я их видела по пути. А того паяца не знаю, должно быть из местных.
— А не Жака ли это камзол?
—Да! Он его отдавал чтоб почистили и к утру вернули.
Вскоре появился тот самый приятель, новоиспеченный чиновник, Жак. Он оказался толстенький и невысокий. Он о чем-то быстро и эмоционально переговорил с трактирщиком и они скрылись за дверью. Снаружи началась суета и вся наша компания высыпала на террасу посмотреть, чем дело кончится. Все трое: Жак, трактирщик и тот нахал стояли под террасой у коновязи.
Высокий и грузный трактирщик одной рукой держал за шиворот давешнего шутника, а другую прижимал к груди и рассыпался в извинениях перед низеньким Жаком. Тот уже облачился в возвращенный камзол, поправлял манжеты и умудрялся смотреть на трактирщика свысока.
Шутник, казалось, протрезвел и тоже пытался что-то сказать в свое оправдание. Трактирщик резко нагнул и подсек его, поставив на колени перед гостем. Потом достал из-за пояса плетку и начал стегать, продолжая что-то говорить. Бедняга вскрикивал и вздрагивал, но увернуться не пытался, только цеплялся руками за землю.