Так Константинополь за неделю лишился двух знаменитых фамоз. Не то чтобы их исчезновение наделало в городе много шуму, но на улице Женщин об этом судачили весьма оживленно. Здесь было немало претенденток на вакантные места, и вскоре новые обольстительницы получили заветные титулы, а жизнь в столице потекла своим чередом…
Среди цветов и вощаных табличек Феодора обнаружила послание Экебола. Новоиспеченный наместник Киренаики писал:
«Божественная Феодора! Я должен видеть тебя и говорить с тобой! Я буду у тебя сегодня вечером. Вечно твой раб, я целую твои ручки. Экебол».
Девушка почувствовала легкую досаду: Экебол ей не нравился — кожа сальная, нос слишком длинный, глаза близко посажены. Ей приходилось спать с мужчинами куда уродливее, чем он, но он оставил ее холодной, и встречаться с ним ей не хотелось. Но дело есть дело, Экебол проговорился, что знаком с префектом, а куртизанке всегда следует быть любезной с влиятельными мужами.
Феодора приняла ванну, убрала волосы, подкрасилась и села ждать гостя.
Экебол явился довольно поздно.
— Извини, я не мог быть раньше, — церемонно поклонился он. — Неотложные дела. Нужно было проследить за погрузкой моего багажа на корабль.
— Вы нас покидаете?
— Да, завтра с утренним приливом. — Он пристально смотрел на нее, но ей казалось, что Экебол рассматривает кончик собственного носа. Это позабавило Феодору, и она улыбнулась.
— Я желаю вам удачи и счастья.
— У меня не может быть счастья без тебя. Только ты можешь дать его мне.
— Что я могу дать будущему наместнику?
— Ты можешь сделать меня счастливейшим из смертных! Феодора, прелестная Феодора, я хочу тебя!
Экебол вдруг упал на колени и стал покрывать поцелуями руки девушки.
— Уедем со мной! Я умоляю, Феодора, уедем! Я холост, ты будешь жить в моем доме, ты будешь властительницей! Скажи только — и я исполню любое твое желание!
Феодору удивил этот порыв. Но прозябать в глухой провинции, когда она может царить в Константинополе? И с этим вульгарным Экеболом? Она с трудом удержалась от смеха.
Экебол не унимался:
— Ты не будешь больше куртизанкой. Если захочешь, я женюсь на тебе, и ты станешь хозяйкой моего дома. Подумай о своем счастье, подумай! Соглашайся, умоляю тебя!
Любая деликата сочла бы такое предложение лестным. Стать постоянной любовницей знатного и богатого мужа, обладавшего властью, очень заманчиво. Положение любовницы ни к чему не обязывало, можно было сбежать от постылого и надоевшего — подарки и драгоценности останутся; супруга же, по римским законам, принадлежит мужу. С другой стороны, брак дает право наследования имущества. И все же честолюбивой деликате совершенно не хотелось тащиться в забытую Богом Киренаику, но и недвусмысленно отказывать было не в ее правилах. Она медлила.
— Вы оказали мне честь своим предложением. Но я не могу решить сразу. Я должна подумать.
Экебол поднялся с колен, держа ее за руки.
— Ты будешь счастлива, клянусь!
— О, я и не сомневалась, но…
Экеболу не терпелось. Удача шла к нему в руки, он получил долгожданный пост, и ему казалось, что для полного счастья ему недостает одного — этой девушки.
— У меня совсем мало времени, — умолял он. — Когда же ты решишь?
— Мне необходимо кое-что уладить. Ваше предложение так неожиданно… У меня были другие планы…
— Оставь все, любимая! Оставь все, уедем! Твой муж, твой раб исполнит все твои капризы и прихоти…
Он опять принялся целовать ее руки. Феодора осторожно высвободила их и вежливо проговорила:
— Я просто не в состоянии ответить сейчас.
— Но когда же?
Когда? Да никогда. Но Феодора кокетливо улыбнулась:
— Скоро. Мой ответ удивит вас.
Это могло значить все. Или ничего. Экебол удалился довольный. Он не получил прямого отказа, которого боялся, и теперь был полон надежд и планов на будущее.
Вечером после ужина Тея обнаружила кусочек папируса, просунутый кем-то в дверь.
Феодора собралась отдыхать, вовсе не ожидая гостей. Тея отнесла записку хозяйке. Там было нацарапано одно слово: «Немедленно» и внизу — силуэт ослика. Феодора спокойно свернула папирус и бросила в огонь. Она знала, что это послание от Айоса и что дело не терпит отлагательства.
— Принеси мне накидку, — приказала она рабыне.
— Госпожа уходит? — тревожно спросила Тея.
— Ла.
— Но это опасно…
— Я должна идти. Запри дверь и никого не впускай, поняла?