— Хм! — буркнул Экебол. — Сопровождение, говоришь?
— Разумеется. А поскольку нас ждали примерно в это время, здесь уже собрались магистраты пяти городов, чтобы встретить вас на пристани, ваше превосходительство.
Экебол кивнул и отпустил капитана.
— Аполлония — наша столица, — сказал он Феодоре, — один из пяти городов Киренаики, которые вместе зовутся Пентаполисом. Я рад, что снова вижу твердую землю после этого проклятого моря!
Когда минутой позднее он повернулся к ней, лицо его выражало вопрос и смущение.
— Пожалуй, я не знаю, что дальше делать, — внезапно проговорил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Это… ну, наместничество… совсем ново для меня. Я понял, что, пожалуй, не знаю… чего от меня ждут. Должен ли я произнести речь?
Феодора была несколько изумлена.
— Я думаю, что они не ждут от тебя речей, — сказала она. — Скорее, они сами примутся ораторствовать. Если они намерены вести себя так, как принято в Константинополе, то тебе следует только нарядиться как можно богаче и, сохраняя значительный вид, позволить им приблизиться и почувствовать, что ты заслуживаешь уважения и покорности. Конечно, эти провинциалы уже расписали всю церемонию, и тебе остается только следовать регламенту, поскольку, я уверена, самая важная роль в нем отводится тебе, и ты услышишь, возможно, куда больше лести, чем заслуживаешь, потому что эти люди хотят снискать твое расположение.
Его лицо прояснилось.
— Значит, мне нужно только держаться с достоинством?
— И принимать приветствия как первое лицо провинции.
Экебол кивнул.
— Хорошо. Я знал все это, однако хотел выяснить, понимаешь ли ты, что здесь происходит.
Девушка улыбнулась.
Минутой позже он сказал:
— Приготовься сразу же сойти на берег.
— Сейчас? — У нее перехватило дыхание. — Но я не могу! Это невозможно!
Он повернулся к ней с недовольным видом.
— Почему?
— Ты только взгляни на меня! Мне необходима достойная одежда. Я не меняла ее в продолжение всего путешествия…
Наместник нахмурился сильнее. Очевидно, воззвав к состраданию, она ошиблась. Феодора мгновенно изменила тактику:
— Хотел бы ты явиться здесь впервые в качестве правителя с дамой, одетой, как нищенка?
Экеболу и не приходило в голову, что она одета, как нищенка. Но обращение к его тщеславию попало в цель. Возможно, внешность любовницы можно улучшить и таким образом явить себя в еще более выгодном свете.
— Сколько времени тебе на это потребуется? — спросил он.
— По меньшей мере три часа.
Он нахмурился снова.
— Три часа? При том, что депутаты городов ждут, чтобы приветствовать меня?
— Пусть ждут! Разве ты не для того здесь, чтобы управлять провинцией? Произведи на них впечатление! Им полезно научиться терпеть и смиряться, чтобы доставить тебе удовольствие.
Он еще хмурился, но последняя фраза решила исход спора. Ворча, что эта задержка неразумна, Экебол приказал исполнить желание девушки — добыть в городе подходящую одежду и доставить на корабль особу, которая помогла бы Феодоре сделать прическу и надеть украшения. Чем больше размышлял он о том, что заставляет депутации городов ждать, тем больше эта мысль нравилась ему. С этим он и удалился в сумрак своей каюты.
Таким образом, после того, как корабль наместника бросил якорь у набережной, толпа встречающих из пяти городов, состоящая из военачальников, гражданских сановников, землевладельцев, аристократов и прочих, кто счел необходимым присутствовать при этом событии, а также две центурии всадников, три центурии тяжелой пехоты я военный оркестр, все в парадном облачении или держащие в руках столько железа, меди, кожи и дерева, из которых изготовляются оружие, снаряжение и музыкальные инструменты, что можно было полностью загрузить небольшой корабль, — стояла, парилась и потела под жгучим африканским солнцем в течение трех убийственных часов в ожидании, пока молодая женщина приведет свою внешность в соответствие со всеми представлениями о должном виде.
Когда же Феодора появилась, то почти оправдала это ожидание: на ней было белоснежное, украшенное золотым шитьем платье, которое очень шло ей, глаза и губы девушки ярко горели, фигура была полна волшебной грации, волосы неподражаемо уложены — все вместе представляло собой столь очаровательное зрелище, что разгоряченные и сердитые сановники, выдающиеся мужи и воины, забыв о своем гневе и мучениях, с восхищением воззрились на нее.
Она положила свою хрупкую руку на запястье Экебола, пышно вырядившегося в пурпур и золото, и вместе они двинулись между рядами встречавших.