Апологетическое освещение просвещенного абсолютизма содержится в работах Прокоповича, посвященных современной ему истории, таких, как «История императора Петра Великого», «История о избрании и восшествии на престол… императрицы Анны Иоанновны». Не только в политических, философских, богословских трактатах, но и в художественных произведениях («Владимир», «Епиникион» и др.) мыслитель использует обращение к отечественной истории, к национально-патриотической теме для обоснования необходимости просвещения, просвещенного абсолютизма. Феофан живет в самой гуще политических событий, всю свою деятельность подчиняет он злобе дня — обоснованию и защите петровских преобразований и, конечно же, не предлагает отказаться от настоящего ради прошедшего. «…Что от жития нашего прошло, — утверждает он, — все то умерло, и как не сыти есмы прошлогодскою пищею, так не живем мимошедшими временами» (45, ч. II, 122). Вместе с тем Прокопович считает, что только очень недальновидные, ограниченные и невежественные политики отказываются использовать историю в понимании и обосновании современности. Ибо, говорит он, кто не знает прошедшего, тот по «удивительной слепоте не видит того, что совершается в настоящее время».
Учение о просвещенном абсолютизме, развиваемое Феофаном Прокоповичем, есть результат применения теорий естественного права и общественного договора к пониманию истории русской государственности и насущных потребностей русской державы петровского времени. Прокопович не был первым отечественным мыслителем, применившим эти теории в качестве идеологического оружия в борьбе за прогрессивные общественные идеалы. Уже в конце XVI в. их использует автор «Апокрисиса» в борьбе против закабаления народов Украины и Белоруссии польской короной, а несколько ранее к ним обращался Иван Пересветов, обосновывая необходимость дальнейшей централизации и усиления российского государства. Эти теории получили развитие и в трудах молдавского мыслителя, жившего в России, Николая Милеску (Спафария).
Учение Прокоповича о просвещенном абсолютизме, так же как и раннебуржуазные естественноправовые теории Липсия, Гоббса, Гроция, Пуфендорфа, Буддея и др., на которые он опирался, были исторически ограничены. Для них характерен антиисторизм. Они не только выводили государство и право из неизменной природы человека, но и считали, что их сущность остается постоянной и неизменной. Их зависимости от социально-экономических отношений, способа производства эти мыслители еще не видели. Обосновывая новые общественные и политические порядки, которые стремилась утвердить буржуазия, они рассматривали их как естественные, соответствующие разуму и природе человека. Считая, что государство есть результат механического соединения отдельных индивидов путем общественного договора, эти теории отражали зарождающийся буржуазный индивидуализм.
Однако при всех этих особенностях естественноправовые теории были идеологическим оружием в борьбе против средневекового религиозного мировоззрения, против феодальных порядков, которые ими изображались как неразумные и не соответствующие природе человека. Они раскрывали «земное» происхождение государства и других общественных институций. «…Уже Макиавелли, Кампанелла, а впоследствии Гоббс, Спиноза, Гуго Гроций, вплоть до Руссо, Фихте, Гегеля, — пишет Маркс, — стали рассматривать государство человеческими глазами и выводить его естественные законы из разума и опыта, а не из теологии» (1, 111). Конечно, ранние буржуазные теоретики государства и права наряду с естественным признавали и божественное право, они еще не отрицали, а лишь ограничивали сферу теологии. Еще более отчетливо это выступает у Прокоповича, который создавал свою теорию просвещенного абсолютизма в феодальной стране, где буржуазия лишь зарождалась и где ее интересы на определенном отрезке истории сближались с интересами прогрессивных слоев дворянства.