— Возьми, только, прошу, не упоминай о той части, где ты нашла пристанище наставника. Окей?
— Обращусь от твоего имени. Вряд ли он распознает фальшь, поняв, что ему пишет другая личность.
— Поступай, как душе угодно, — с лёгким ощущением поражения согласился Доро.
Мацумори закатила глаза, отстрочив маленькое обращение к Такашики. Приложение показывало «Не в сети», потому она быстро закончила печатать, передав смартфон обратно.
— Подождём ответа. У тебя ведь включены уведомления?
Юноша кивнул, увеличив звук до упора шкалы. Медленно вложил устройство в карман брюк, будто то на самом деле — драгоценное сокровище. Затем уточнил:
— Получается, ты просидишь здесь до ответа?
— Ага, у меня полно свободного времени.
— Тогда, принести тебе чего-то поесть?
Раз уж решилась провести часы в томном ожидании с низким шансом на успех, будет вежливым предложить сгладить досуг съестным. В холодильнике полно еды, которой хватит на неделю так точно.
— А ты ел уже?
Она терпимо переносила трёхчасовое голосование. Немой желудок заурчит исключительно по её личной инициативе. Хино выглядел потрепанным, пустым. Будучи гостьей, она, пожалуй, покушает в кампании, нежели потом начнёт смотреть за трапезой друга. А тот покачал головой. Он с пробуждения погряз в саморазвитии, пропустив завтрак, ланч, об обеде также запамятовал. Из головы вылетела мысль, что такими темпами он, вероятно, от изнеможения, а внутренности сожмутся в комок тканей.
— Отлично, в таком случае, перекусим вместе. Считай, — плата за бенто!
☙
Обед обязан быть плотным, поэтому паренёк зажарил курочку, добавив ту ко сваренным макаронам. На сей использовались столовые приборы родом из заморья. Блестящий метал переливался серебром под светом.
Они потчевали на улице. Запах и свежесть природы благоприятно сказывались на аппетите подростка. К тому же атмосфера живности вокруг навевала радостным настроением. Наверное это и называют «Летним сезоном». Пора, когда отдыхаешь от давящих школьных будней, разложившись на шезлонге под солнцем со стаканчиком прохладного напитка.
— Вкусно вышло, — похвалила Хинахи, накалывая вилкой пару кусочков мяса, пропитанных кисло-сладким соусом.
Юноша счёл поразительным поведение девушки: прямая осанка, размерянные движения, мимика. Она постоянно поддерживала грацию, а с полученным инвентарём, казалось, её навыки только возросли.
Ей привычно орудовать вилками и ложками. Он задавался вопрос, пользовалась ли она ими с детства, так как особа не подавала виду, что вообще выпускает палочки из рук.
— Рад. Я б сгорел от завести, если б что-нибудь испортилось. Например идея подогреть курицу в сметане, пока та превращается в золотую паутину на сковородке, походила на нечто алогичное.
— Есть такое. Сочетание многих ингредиентов раньше являлось кощунством, да и сейчас так же. Взять хоть пиццу с ананасами. В Италии за исполнения данного блюда тебя прилюдно повесят и закидают гнилыми овощами да фруктами.
— Угу, представить, что мясо сочетается со сладким, — тяжело.
— Учитывая то, как ты за обе щеки уплетаешь обед, сделаю вывод: твои вкусы переменились.
— Правильней сказать — выросли.
— Или так.
Упомяни кто-то ещё месяц назад, что он болтает за трапезой с яндере-знакомой, проникшейся его другом, наедине, Доро, возможно, засмеялся б в истерике, сбегая куда пятки унесут. Стоит отдать должное, девушка способна вырвать проблему на корню, покуда в ней теплилось желание.
Она обвела его оценивающим взором: знакомый отголосок ауры исходил от парня. Он ощущался намного гуще, выразительней и светлее.
«Так… неправильно. Откуда “она” у него?»
— Ты, никогда не задумывался над тем, кто твои родители?
Доро, изумляясь внезапно проявленному интересу, поднял голову.
— С чего это ты вдруг?
— У тебя специфическая для японца склонность к чарам…
На долю секунды Доро померещилось, словно Хинахи оборвала речь на середине. Кем или чем вызвана данная мысль, ему не ведомо. Оно и неважно. Он намеревался сохранять слепоту к полноте картины, известной как «Мацумори Хинахи». Вне всяких сомнений она скрывала что-то грандиозное, тёмное, скобельное, пугающее, подавляя человеческий инстинкт к исследованию. Он опасался задавать каверзные вопросы, касающиеся непосредственно «её», из-за чего диалог выходил обрывистым и сухим.
— Мне достаточно того, что я и так знаю о своём прошлом. Сомневаюсь, что в моей родословной имеются увлекательные детали, разговор о них. Помню, лет в шестнадцать, поскольку я собирался жить отдельно на оформленное пособие, воспитательница поделилась, как я попал к ним: «Тебя нашли тихой ночью, когда даже сверчки отказывались петь. Комары перестали летать, а бледная луна красовалась в нагом небосводе». Она любила выстреливать поэтичными фразочками, надеясь поступить в театральный. Жаль не сложилось, однако красивые речи понравились детишкам. Ей вроде прозвище придумали. Забыл, правда.