Скам не отвечая непрерывно крутил башкой, с интересом разглядывая вавилонское столпотворение. Похоже, за два дня за Периметром он не бывал еще ни разу в человеческих анклавах. Конечно, в самодельном подземном городе инопланетян живых тварей было куда как больше, и жили они намного плотнее, чем относительно свободно обитавшие хуманы. Но обычно на улицах толпы народа не бродили, предпочитая или мародерствовать по еще не разграбленным дотла домам, или торговать добытым на стихийных рынках. И поэтому орущая мешанина белых, желтых и черных лиц завораживала.
— Вот, сейчас этого пидора злоебучего с тележкой спихнем, и направо… Я тебе сейчас объясню, сука, куда я еду! Так объясню, что до Кремля добежишь быстрее ветра!.. Понял, наконец-то, ур-р-р-род… Здесь до пиздеца развязка была. Теперь в туннелях богатенькая братва живет, от очередной бомбежки с перепугу страхуется. Вдруг там на верху снова решат прибрать и опять из своей злоебучей пушки шваркнут. Одного раза куда как хватило… А поверх туннеля склады из контейнеров, колючка по периметру и так до самой эстакады на Загородном и Варшавке. Там уже другие блатные район держат.
— А сударь Бонд? — поинтересовался скам, опасаясь неловким вопросом обидеть потенциального работодателя. Тот лишь покосился на зубастую морду и вздохнул:
— Бля, ну точно пидар вам русский язык прошивает. Как двести лет тому назад отловили пару-другую декабристов, составили словарь, так и не меняли… Хозяина местного зовут просто Бонд, не ляпни про сударя, в рыло даст. Он пытался из вашей братвы охрану сколотить, зарекся на всю оставшуюся жизнь. Поэтому чем меньше ты будешь отсвечивать, тем лучше… Джеймс Бонд. Или: мистер Бонд, что ему больше нравится. Хотя на самом деле его как-то по-другому мама с папой нарекли, устав в кровати американских граждан строгать. Но когда родное правительство заслало супер-шпиона сюда ваши лопаты пиздить, он не учел, что дверку назад могут и насовсем закрыть. Так и остался с полной жопой лампочек. Сюда — дуй, обратно — хуй. Привет, любимая демократия, прошу занести в списки погибших на тайной войне… Местные имена для цэрэушников не учили, поэтому Бондом и обозвали. Так и живет уже какой месяц… Хотя — крутой мужик. Крутой и головастый. За четыре месяца сделал больше, чем многие с первого бунта склепать не могут. Далеко пойдет, если не шлепнут по ходу… Все, выгружаемся.
Припарковавшись рядом с очередной грудой как попало сцепленных железных "гробов", Фермер выбрался под жаркое солнце и помахал звенящим медью замызганным целлофановым пакетом:
— Эй, шпана, кто заработать хочет? Так, так, не затопчите дедушку, а то дедушке на кладбище рано еще пока… Так — ты за старшего, я твою рожу помню. С остальными поделишься по справедливости… Что за стон? Кто тут недоволен? Кому хер с маслом вместо подработки?.. Так, недовольных не наблюдаю. Значит — мешок отдали скаму, нехер чужое хапать. А остальное бережно, как любимую блядь из соседнего барака, аккуратно и без спешки выгружаем Чаку. Этот педик обкуренный у себя? Отлично. Вот ему и выгружаем. Я потом проверю. И за машиной смотрите, а то в прошлый раз у якиманских мне какой-то долбоеб гвоздиком всякую хуйню на борту нацарапал. Жаль, не спросил, ублюдка, как хоть зовут, так шлепнул… Ящики и машина за вами. Если все будет путем, утром еще отсыплю, лады?
Полюбовавшись, как испуганно сжавшийся скам судорожно обнимает брезентовый мешок, мужчина усмехнулся и подал команду:
— Чудо хвостатое, пошли. Пасть держи закрытой, отвечай коротко и без своих дореволюционных ебанутостей. И старайся никому на ноги не наступать, ваш брат в местных лабиринтах хуже плесени, не любят вас тут… А хорошо я тогда патронами для "макарова" разжился. Хоть и нет у самого пукалки, а платить за любую работу — любо-дорого. Хотя и дерут, сволочи малолетние, откуда только и взялись… Но надо же было придумать — гвоздиком и по всему заднему борту: "Фермер — сука"!.. Надо было его заставить сначала закрасить, а потом шлепать, уебка. А то пришлось самому в эмульсионке пачкаться… И придумал ведь: "сука"…
* * *— Пи-да-рас-тьи! Пи-да-рас-тьи! Ну кто так работать… Пи-да-рас-тьи!
Крепкого телосложения мужчина размеренно бился головой о пластиковую стену. Казалось: еще разок приложится, и мутно-белая панель брызнет острыми осколками в разные стороны.