В тускленькой комнате с ободранными обоями и исполосованной (видимо, когтями домашнего кота, мелодично мурлыкающего под широкой кроватью) деревянной дверью сидел мужчина преклонного возраста, перебирающий стопку пожелтевших книг, годных на выброс.
Вспомнив недавний диалог с господином Эрнандесом, утверждавшим, что пострадавший – молодой парень, Фернок догадался, что перед ним кто-то другой.
- Чего вам надо? Отвяжитесь уже, наконец, от бедного мальчишки, и идите, занимайтесь своими тупыми никому не нужными делами. Ему и так несладко пришлось… - тихо проворчал дедуля.
Экс-комиссар потрудился объясниться:
- Я не совсем из полиции, хотя яблочко недалеко укатилось… - и поинтересовался насчет наркомана, - Меня интересует фрукт, ширнувшийся Демоном, недавно выписавшийся из больнички. Он вам сыном или внуком приходится?
Мужчина стал на порядок громче:
- Да какая к черту разница! – и явно занервничал, - Его поганая мать оставила мне на старость лет такое сомнительное счастье, а я должен еще узнавать от каждого гнилого продажного копа, что этот паразит, видимо, подхвативший от мамаши глупость, не сдержал любопытства и ввел себе какую-то дрянь, из-за которой, видите ли, чуть ли ни отдал концы!
- Попацифичнее, пожалуйста – потребовал Фернок, чье нежелание выслушивать первосортную брань в адрес близких было хорошего обосновано, - В конце концов, вы говорите о ребенке, которого, судя по всему, взялись тащить на себе, а не о каком-то незнакомце, на которого не может быть не пофиг!
- Не указывай мне, легавый! – рявкнул старик, - Свой выбор я уже давно сделал, и изо всех сил стараюсь о нем не жалеть…. – а потом…
“Я этого боялся, боюсь и всегда буду бояться. Такие моменты напоминают мне обо мне. О том, что было со мной, о том, чем был я”
- Погоди, тип! – пожилой, кажись, рассекретил личность незнакомца, узнав его по лицу, - Я тебя где-то видел.
“О, черт”
- Да нет… - пытался уворачиваться Фернок, - Очень вряд ли. Вы ошиблись, спутали с кем-то – но от ловких глазенок дедка невозможно было спрятаться.
- Точно! – он покрутил указательным пальцем возле помрачневшей “дыни” собеседника, - Это ты, стервец…
- Что?
Шестое июля две тысячи одиннадцатого.
- Бизнес, говорите? – кровожадный лейтенант, страх Департамента, смотрел на директора оружейного предприятия, пришедшего в полицию для жалобы на соседа, который расположился всего в километре от места его работы, – У вас его больше не будет!
- Что? – услышанное чуть не довело посетителя до инсульта.
- Что слышал! – оскотинившийся Фернок в очередной раз сознался, как важны ему деньги, - Джереми, ситуация такова, вредный конкурентишка, мечтающий тебя финансово раздавить, предложил большую сумму и на твою печаль я принял приз. Часть твоей продукции уже захвачена, то есть, присвоена конкурентом, а тебя, считай, просто дисквалифицировали без твоего согласия!
- Так бывает…
- Ты знаешь что…
Человек, перед которым Фернок был смертельно виноват, очередной пострадавший от его бесстыдства, до сих пор помнил тот день, лишивший всего, что делало жизнь немного счастливее.
Экс-комиссар, не пытаясь оправдать свое скотство, опустил веки и произнес:
- Я теперь уже совсем другой…
Старик торжествующе загоготал на всю квартплощадь:
- А мне-то что? Ты мне вернешь работу, скот, или подорванное здоровье? – затем показал на пальцах, - Пять дорогущих операций на сердце отобрали накопленный за три десятилетия бюджет! Лекарства, препараты…
- Понятно – вздохнул Фернок, - Мы можем тут долго описывать, какой я недостойный. Я буду соглашаться с каждым вашим оскорблением, с любым обвинением, не разбираясь, насколько оно объективное – и горестно выдохнул, - Но я бы предложил во имя дружного завершения беседы все-таки позволить мне поговорить с парнем…
- Черт с тобой! – успокоился экс-бизнесмен, - Даю десять минут. Потом сваливаешь и больше никогда не показываешься на пороге!
Неприятный гость безропотно мотнул головой.
- Этого хватит…
Фернок открыл дверь комнаты, на которую показал Джереми,
и с непонятной опасливостью заглянул.
Он увидел болезненное зрелище: мужчина двадцати-двадцати пяти лет, совершающий неестественные физические движения, по-обезьяньи кривлялся и закидывал ноги на стену, видимо, пытаясь обрести паучью липучесть и научиться карабкаться по вертикальным поверхностям. А еще наркоман кричал громко, по-сектански:
- Картронд, приди! Меня с собой возьми! Картронд, приди! Меня с собой…
Экс-комиссар не мог смотреть на это, извергнув стандартное ругательство:
- Твою мать! – затем с ужасом захлопнул дверь комнаты и молниеносно выбежал из квартиры.
Уж такое жутковатое впечатление произвел на него комнатный шизоид…
Хонда Цивик.
- Ну, что, как успехи на фронте? – следующая встреча с Эрнандесом не помогла снять гнусный осадок, прочно укоренившийся в Ферноке, - Допросили пострадавшего?
- Угу, пятижды! – голос экс-копа отражал вспыхнувшую ненависть к этому делу, - Если под этим словом понимать недолгое выслушивание человеческого блеяния…
- Циничны не в меру – подметил агент, - Вы же знаете прекрасно, люди разговаривают…
Фернок чуток отодвинулся от лысого:
- Знать-то знаю. Но тот, к кому я пришел, был не совсем человеком в полноценном смысле – секундой позже он объяснил, - Человек – это, прежде всего, набор функций, отвечающих в разной мере за познавательную деятельность.
Если этих программ в системе нет, или они по какой-то причине деинсталлировались, то человек превращается в простое бревно, издающее нечленораздельные звуки.
- Эх…
- Поэтому-то я ничего и не узнал. Потому что пытался говорить с бревном…
Гранвилл, уже уставший от бесконечного общения с Ферноком, не прекратил свои попытки узнать, кто подсадил парня:
- Не отказывайтесь от дальнейшего участия. Мы, по сути, нуждаемся в помощи любого гражданина, а в вашей помощи нуждаемся вдвойне…
Экс-комиссар, честно, подумывал откреститься от конторы, но в данный момент очень не хотел кого-то огорчать:
- Поживем-увидим…
“Самый эффективный способ найти тонкую иголку в стоге сена – прыгнуть задницей на стог. Будет больно, да, но энтузиасты, готовые плюнуть на себя ради результата, по достоинству оценят мой метод.
Насчет парня я преувеличил, назвав деревом. Раскаиваюсь. Все, кто не животные, все люди. Просто порой я об этом забываю, придумывая какие-то свои определения”
Он помнил свои страхи в двадцать третьем году…
Фернок не спал всю оставшуюся ночь. В голове невольно прокручивался эпизод "барного поединка". И то странное слово - Демон Картронд!
Картронд! Картронд! Картронд!
Потусторонние звуки казались наваждением, возникающим без внешнего раздражителя!
Впервые узнав о существовании Картронда, Фернок испугался. Одно название было зловещим. А теперь, воочию увидев вред от наркотика, не покидающий и задолго после принятия, еще раз убедился, что нисколько не ошибался: зло исходит не только людей.
Экс-комиссар обнадежил Эрнандеса:
- Не волнуйтесь. Буду помогать и дальше по мере возможности…
Понурив голову, агент скрытно улыбнулся, будто сильно обрадовался сему решению Эсмонда.
Наговорившись, он вышел из машины, за секунду до этого произнеся: