Оборотень довольно заухмылялся, насмешливо фыркнув:
- Пхах… - взмахнул руками, - Как видишь!
- Рано радуешься – предупредил Фернок, - Я сказал Дэвиду, чтобы он занялся поисками урода. Вернее, поисками тебя! Да-да, все так…
С психом-экспертом только что произошла та самая смена:
- Что? – от отрицательного к положительному, - Ты посмел одну из своих гиен навести на мой след?
Лейтенант ответил с небывалым легкомыслием:
- Да! А чему тут возмущаться?
Сид не мог поверить:
- Но я все это время считал, что мы заодно, обдумывая дальнейшее сотрудничество с тобой!
- Считал… – Эсмонд поморгал, - А мне оно надо? Любой наш разговор, неважно, длинный или быстротечный, это повышенный риск для меня.
- Но…
- Смирись, ты уже давно превратился в обузу и очень вряд ли здесь нужен…
Гость присел и положил ногу на ногу.
- Спорно! – а еще Вэллорс был невероятно самоуверен, для латентного женоненавистника, - Я-то способен потерпеть, а вот за язык… ручаться не могу! Он может стукнуть куда-нибудь повыше, и тогда…
- Так! – Фернок побагровел, - На что это мы намекаем? На предательство?
Эксперт не переставал злобно вышучиваться, становясь все дерзее и невыносимее с каждым пройденным мигом:
- На контратаку в случае нападения, если ты вдруг вконец потеряешь совесть, Ферни, и удумаешь сдать мою позицию врагам!
Хозяин кабинета заверил:
- Речь контролируй, я не стукач… - а потом про себя, когда уличный изувер уже было поверил:
“ Но закладывать всяких уродов почти всегда больше честь, чем позор ”
- Пока! – сказал Сидней, и живо удалился из офиса.
Доктора Флорес и Элмерз поняли – их недавний товарищ с несобранным взглядом находится в курсе происходящего безумия. Фернок по правде понял это только сейчас, когда…
- Не молчите, вы ведь знаете что-то! – Бейкер не отставал от него.
- Знать-то знаю… - сказал экс-комиссар, - Но есть одна сюжетная нестыковка, которая запрещает утверждать…
Директор клиники, Гарри Элмерз, потрепал его за рукав:
- Какая? Ну же, не молчите! Быть может, от вашей решительности зависят наши жизни…
Ферноку пришлось сознаться в очередном из многочисленных преступлений, совершенных под воздействием лейтенантского кресла.
- Человек, на которого я подумал, уже давно мертв…
Детектив тихо промолвил:
- Значит, ожидаю услышать нечто в духе живой мертвечины Питера Джексона…
Дэвид Блейк, заподозрив разлад в отношениях шефа и Сида Вэллорса, задумал поговорить со вторым. Фернок, как обычно, оставался скрытым и таинственным. К нему бесполезно подходить…
- Что у вас? Почему не дружите?
- Да знаешь… - виртуозная двуликость Сида пробуждалась даже в общении с такими простоковатыми парнями, как Дэвид, - Да не хочу ничего. Надоело все…
Блейк мало-помалу подбирался к сути:
- А как же работа?
Вэллорс, пользуясь хрестоматийностью собеседника, заранее подготовил ответы.
- А черт с ней, с поганой… - сплюнул на пол, - Другую не найду, что ли? Ты, помнится, сам тут глотку надрывал, доказывал всем, что я - человек, приспособленный к самостоятельному проживанию в городских условиях, что я не пропаду…
- Было дело… - вспомнил Дэвид, - Ну, а хотя бы какие-то мысли по поводу новой работенки имеются?
- Ой… - Сид так не хотел это затрагивать, - Да, конечно! Попрошу брата куда-нибудь меня пристроить. В конце концов, он обещал, что если я свалю отсюда, то меня…
- Понятно…
Вечер.
Пообещав приехать днем, ближе ко второй половине, Дэвид не смог. Чтобы как-то замять вину, он отправился к уволившемуся Сиднею вечером.
Где мистер Вэллорс проживал – Блейк прекрасно знал. Господа-полицейские приятельствовали уже дольше года, периодически доходя до дружбы, и за это время уже успели обменяться адресочками.
На часах – восемнадцать двадцать пять. Сид не отвечал на звонки.
“ Интересно, что с ним? Спит или ушел в запой? ”
Но Дэвид научился не спешить, не волноваться. Мало ли, по каким причинам товарищ не смог добраться до трубки. Может быть , потерял…
“ Хм ”
Поднимаясь по лестнице на второй этаж (коричневое трехэтажное здание находилось в Малой Сицилии, рядом с Хэллоуин и Эдисон-стрит), он пытался скрыться от не покидающего ощущения чего-то разочаровывающего.
“ Все в порядке, просто проверю, как поживает Сидней. Если что не понравится, сразу могу уйти. Никто не будет меня там насильно удерживать ”
Д верь квартиры оказалась открытой. Зайдя внутрь, полицейский обнаружил капли крови на золотистом линолеуме.
Сам хозяин находился в комнате с телевизором и аквариумом. Вернее, его обезображенное побоями тело с пулевой дырой в затылке и выдавленными глазами, которые еще не так давно смотрели преувлекательную передачу о стихийных бедствиях.
- Что вы на меня так пялитесь все? – закончил Фернок, - Да, убил. Но Сидней был хуже, та еще тварь…
- И думаете, вас это как-то оправдывает? – поспорил Флорес, радый подтверждению собственной гипотезы о безжалостности экс-комиссара, - Вас – человека, поклявшегося поддерживать закон!
- Конечно, нет… - вступился за рассказчика Бейкер, - Но, может, сейчас не будем педалировать тему чужих спорных поступков и все свое внимание направим на поиск убийцы?
- Я за! – подпрыгнул Элмерз, позже обратившись к Элиоту, - Право, коллега, не нагнетайте…
Зам свыкся к такому общественному решению:
- Вы правы. Я что-то отошел от темы…
- Да ничего! – сказал Фернок, - Я и сам считаю себя тем еще ублюдком.
“Как же я не люблю себя оскорблять, если бы кто только представил. Хотя бы на минуту”
Экс-комиссар на время отошел от болтовни, лишь занимающей время, и попытался проанализировать, связав воедино все имеющиеся факты.
Если нарушитель спокойствия не живой мертвец, разгуливающий по территории Антнидаса, значит, скорее всего, он либо А – родственник мертвеца, либо B – его близкий друг, с которым он коротал детство.
Маньяк нанес Дентону несколько несмертельных резаных ран, либо прежде чем добить, либо после – не имеет значения. Некоторые из них выглядели как фигуры. Такие увечья невозможно нанести случайно. А Вэллорс, погибший от руки своего же босса, очень любил рисовать…
“Помню, в отделе поговаривали, мать Сиднея была даровитой художницей, покончившей с собой при невыясненных обстоятельствах. Вот, значит, откуда у ублюдка предрасположенность к изображениям на плоскости”
Жизнь Вэллорса прошла на окраине, в город же парень перебрался спустя год после наступления заветного тридцатилетия. Толчком послужил дельный совет родного брата, который умер от сердечного приступа незадолго после смерти Сида.