Бейкер все услышал…
- Вот так вот… - он не ждал какой-то реакции от Кайлен, наоборот, опасался ее…
- Значит… - женщина с досадой покрутила головой, - Нашу вину преувеличивают, а разобраться в произошедшем даже не пытаются…
- Правильно! – бешено воскликнул детектив, - Богачи играются нашими жизнями, как шахматными фигурами. Им нет до наших страданий никакого дела. Мы для них просто материал. Они могут убивать, делать, что вздумается, а мы… - крутя руками и подпрыгивая, он все больше выходил из себя, - Мы не элита! Мы этого не можем, нам не разрешено...
Врачи, возмутившиеся громкими разговорами в коридоре, попросили Вестера уйти…
Ночь.
Достав ладонью до живота из-за одержавшего верх любопытства, Эсмонд нащупал бинты. Он, не задумываясь о последствиях, попытался сорвать их, но… Кайлен, сидящая возле его койки, не позволила это сделать. Попридержала его руку.
- Не стоит…
Дернувшись, подстреленный бесторопно отвернулся и произнес…
- Регулярно переживая за чужое самочувствие, за чужое будущее, как-то забываешь о себе… - замолчал на несколько мгновений, притих, и, вновь ожив, спросил: - Знакомо?
Эсмонд не сомневался, что услышит:
- Конечно…
Кайлен всегда отличалась добротой.
Заняв исходное положение, поудобнее улегшись на спину,
экс-полицейский принялся медленно рассказывать.
- Я обещал одной женщине поездку в Теннесси, где-то в середине лета - грусть, исходящая от него, утеряла тот утренний мертвецкий осадок, потеплела и стала удобоваримой, - Хотел сделать предложение руки и сердца, и чего там еще… - как ни странно, после всего пережитого в его словах все еще проскальзывал юмор, хоть и в очень скромной дозе, - Не получилось… - в очень умеренной.
Палата просматривалась и прослушивалась. Фернок об этом не знал, но автоматически сработавшее чутье ищейки, словно живущее отдельно от него, подсказало:
- Что-то здесь не так…
Опасение, высказанное вслух, заставило миссис Миллер осмотреться.
Глава восемнадцатая. “Непослушный наркотик”
“Они все его обижают. Они обижают Эсмонда. И… должны заплатить… - по дороге купивший бутылку, “подвешенный”, Вестер Бейкер пришел домой, заперся в комнате и, поставив на деревянный столик несколько свечей, поочередно зажег их, - Эсмонд ничего же им не сделал, а они… так с ним поступают”
В гостиной царила темнота, лишь огонь от свечек дарил свет. Детектив, старательно поддерживая видимость адекватного человека в рабочее время, в нерабочее сходил с ума. В буквальном смысле: говорил сам с собой, перед огнями…
- Фернока хотят убить… за что? Какого черта? – это, несомненно, приносило ему массу туманного удовольствия. Неспособный выразить эмоции прилюдно, социопат выражал их в полном одиночестве, - Вопиющая несправедливость!
Задумав недоброе, Бейкер оделся и перед тем, как покинуть жилище, захватил нож и вязаную маску.
Раймонд Адамсон шел беззаботной походкой и посвистывал, как самодовольный индюк. Прохожие частенько на него оглядывались, возмущенно ворочая челюстью, приговаривая что-то полубранное…
Вдруг нагловатый начальник полиции не сдержался и громко воскликнул:
- Какой хороший день!
Наклевывалась выгодная сделка, ему вот-вот должны были вручить нехиленький аванс.
Но, погрузившись в мечту о здоровом отпуске, Адамсон напрочь позабыл о соблюдении безопасности. Раньше его отточенная интуиция срабатывала по принципу автомата, а сейчас в силу затмившего разум восторга притупилась. Утрата инстинктивных способностей, пусть и временная, чревата необратимыми последствиями!
Зайдя в арку Театрального переулка (название в честь Императрицы Театра), легкомысленный полисмен услышал сзади себя чьи-то шаги.
Обернувшись, он интуитивно полез за оружием. Но, не успев им воспользоваться, был прижат к грязной стене здания.
- Ты кто?
Взгляд незнакомца прятала маска. Такие обычно носят типичные грабители.
- Тебе не стоило, слышишь? – зашевелив ртом, Бейкер сразу спалился, - Не стоило!
И шеф его узнал:
- Ах, это ты, сукин сын? Так знай же, придурок, ты совсем спятил, слетел с катушек, и после этой не самой остроумной выходки можешь больше не появляться на работе!
- Я весь дрожу…
Раймонд уверялся – супостат его не тронет.
Однако нынешний Вестер уже не тот терпеливый прихлебатель, которого знал отдел: он схватил горе-начальника за подбородок, вытащил нож-раскладушку…
- Прощайте - а затем разрезал горло слева направо.
Выбежав из закоулка, начинающий маньяк освободил лицо.
Получив смешанные ощущения, такие, которые невозможно передать словами или мимикой, серьезно побледнев, детектив стошнил на крышку люка.
Перед глазами все мелькало, словно нагромождение цветастых спецэффектов, склеивающихся некой слизистой субстанцией, а ушной звон, дошедший до уровня вербальных глюков, повелевающих волей, чуть не наделал трещин в черепе.
В коттедж Волкера Санчеса позвонили, сообщили о смерти господина Адамсона, так и не успевшего выполнить
продиктованные условия сделки. Старика “добила” эта
печальная новость, перевернувшая верх дном весь его хрупкий мирочек.
- Проклятье!
Какими-то другими завязками в полиции богач не мог похвастаться, а время поджимало. Задаваясь, что можно предпринять, чтобы сохранить репутацию семьи, Волкер пролистывал записную книжку. Разумеется, для самоутешения, поскольку в ней точно не было ни одного телефона какого-нибудь грамотного сысковика иль
юриста.
К седьмому десятку расхотелось иметь что-либо общее с кадрами, душа затребовала отдых и мистер Санчес перестал поддерживать всяческие взаимоотношения с загребущими представителями правопорядка.
Чувствуя, что на этот раз перехитрить закон не получится, он наглотался успокоительного и спустился вниз, на первый этаж коттеджа.
- Что с тобой, пап? – к Волкеру подбежал сын, только что простившийся с Ричардом (похороны состоялись рано утром, пришли все, за исключением двоюродных сестер Дика, они не смогли с ним попрощаться, так как находились за границей), - Тебе нехорошо?
С горестью посмотрев в сторону дивана, Старик попросил парнишку:
- Присядь…
- Ты…
- Мне нужно кое-что тебе рассказать о твоем брате, о Ричарде. Только пообещай, матери ни слова…
Сынок готов был поклясться:
- Если это что-то такое, что может ей навредить, я ни за что не передам ей. Не сомневайся.
- Молодец…
Несмотря на окружающую дороговизну повседневности Санчесов, выглядящую максимально аутентичной, на антикварный сервиз в застекленном шкафу, на набор ювелирных икон, привезенных из Европы в конце позапрошлого года, их посиделки напоминали обычную семейную беседу. Отец говорит с сыном. И все…
- В прошлом я говорил уже, и не раз, твой брат не был идеален - Волкеру с трудом давалось признание, - А, может, и хуже…
- Например? – качнул плечами сынишка, - Нарочитости за тобой не заметил…
Но глава семейства более не смел минимизировать. Ему пришлось открыться:
- Просто все не решался озвучить опасения. Утаивал правду ради сохранения нашей чести…
- А сейчас что такого случилось? – парень постепенно вникал, - Это как-то связано с Диком?
- К сожалению…
скорее всего...
- И что же он натворил?
- Видишь ли, я отказывался замечать явное, вводя в заблуждение не только вас, но и самого себя. Вероятно, тот Фернок не убивал Сэнди.
- Как?
Волкер подошел к сервизу: