Гид уж точно не знал ответа на этот вопрос. Он сам так жил.
— А оранжерея — это, наверное, единственное, что может заставить их вырваться даже из когтей монстра. Это сама жизнь. Я даже жалею, что не все так зависимы от того воздуха.
— Оранжерея отвратительна, — признался Гид.
— Многие так реагировали, — хмыкнула Клара. — А потом получали удовольствие... Почему ты не спрашиваешь, кто такой Рам?
— Я слышал ваш разговор, — просто сказал Гид. И положил руку ей на плечо. Поморщившись, Клара переместила ее на талию — просто рука у него была тяжелая.
Пару минут они молчали, а потом началось выступление. Донни вытащил на сцену высокий табурет, все заметно оживились, стихли разговоры, головы повернулись, как одна. Широко ухмыляясь, Донни на руках вынес из подсобки свою сестру. По сравнению с ним, широкоплечим, высоким громилой, она казалась очень хрупкой, почти прозрачной — и тем сильнее внимание привлекала ее правая, механическая нога.
Впрочем, на ногу смотрел только Гид. Протез, может быть, совсем немного отличающийся от рисунков в журнале! Идеальный заменитель утраченной конечности...
Марику меж тем усадили на табурет в звенящей тишине. Девушка изящным жестом поправила рыжие кудри, в разрезе алого платья показалась тонкая ножка. Лодыжку охватывал ремешок с заткнутым за него гаечным ключом. Марика как будто специально демонстрировала всем свою целую ногу, словно для сравнения... Вокруг уже хлопали в ладоши и просили спеть, а Гид уставился на протез и не подавал признаков жизни, ладонь на своем боку Клара ощущала как абсолютно каменную. Она перехватила его руку и крепко сжала. Гид моргнул и поднял взгляд на Марику.
У него практически отключился слух. Он не понимал восторгов окружающих, хрипловатый голос доносился словно издалека, а песня не находила отклика ни в сердце, ни в душе, ни в разуме. Разве это чудо? Чудо — это протез, торжество науки... В какой-то момент Марика встала и сделала несколько шагов — Гид следил за ними с жадностью, убеждаясь, что движения певицы ничем не отличаются от движений неповрежденного человека. И этот механизм был гораздо сложнее того, что представлял себе Гид! Тут сгибалось и разгибалось колено, полностью функционировала ступня... Его травма была гораздо менее серьезна!
Клара то и дело поглядывала на Гида, а когда Марика закончила петь, и брат унес ее вместе со стулом, под общий смех, шутки и признания в любви, Клара почти не удивилась словам Гида.
— Я должен с ней поговорить, — сказал он.
Облизнув пересохшие губы, Клара отрывисто кивнула и, подождав, пока восторги поутихнут, отвела Гида к барной стойке — там как раз освободилось несколько мест.
— Донни... — теперь пришла ее очередь ласково улыбаться. — Донни, милый, есть дело. Как раз на минуту дело.
Услышав предложение, Донни усмехнулся, почти что с нежностью взглянув на Гида, и произнес твердо:
— Две минуты.
— До-о-онни, — протянула Клара. — Ты со мной торгуешься? Две и с тебя выпивка.
— Самая лучшая, — осклабился хозяин «Цветка». — А ты, парень, незаметно, пока мы тут толкуем с Кларой по душам, за занавеску — и в подсобку. На двери кодовый замок, наберешь... — он склонился к уху Гида. — Два, восемь, один, три. И... тронешь ее хоть пальцем — убью.
— Он только поговорить, — заверила Клара.
В «Цветок» заглянул Рам. «Так даже лучше», — подумала девушка, бросая последний встревоженный взгляд на спину Гида.
Он вернулся, когда Клара допивала третий стакан «самого лучшего» и была как никогда близка к тому, чтобы второй раз в жизни переспать с Рамом.
— А, я тебя помню, — Гид узнал узколицего и постарался улыбнуться, но гримаса не складывалась. Клара пытливо смотрела на него.
— Как прошел разговор? — напряженно спросила она.
— Все в порядке, — торопливо кивнул Гид. — В полном. Нам нужно уходить.
— «Нам»? — железным голосом повторил Рам.
— Не могу оставить пациента, — Клара улыбнулась Донни и поспешила за спутником. Раму оставалось только сверлить их взглядом. Кларе он ничего не может сделать, а вот пообщаться с новичком случай еще представится...
Какое-то время они шли молча. Гид поначалу выглядел мертвецом, но вскоре стал улыбаться неизвестно чему, в глазах Клары так и вовсе появился фанатичный блеск. Она не выдержала, остановив Гида.
— Ну... как? Что ты сделал?
— Я? — его улыбка ей совершенно не понравилась. — Ничего. Мы всего лишь поговорили. О Хэнке. О Призраке. О врачах...
Девушка отступила на шаг, но Гид не продолжал разговор.
— Пойдем. Вернешь мне руку.
— Ты собираешься уходить сейчас?
— Нет. Утром.
Клара, полностью взяв себя в руки, многозначительно усмехнулась, рассудив, что за ночь еще сможет должным образом повлиять на планы Гида. Ее ожидания не оправдались, но шанс спасти дело еще есть.
В госпитале, вернее, в жилище Клары над госпиталем, Гид с готовностью согласился, что с пулеметом спать как минимум неудобно, а с учетом присутствия женщины — даже невежливо. Он легко шел на любой контакт, кроме словесного. Слушая рассуждения Клары, выверенные осторожные фразы, призванные повернуть его мысли в нужном направлении, он только улыбался и поглаживал то скользкое от пота женское плечо, то талию, то обнаженную грудь, то бедро. Он словно запасался впрок ощущениями близости, готовясь покинуть Призрак. Или, возможно, ему, однорукому, действительно не хватало тактильного контакта.
Утром же Клара была на грани отчаяния, но не сдавалась. Когда еще все может совпасть столь удачно — приход помешанного на протезах мужчины и пример технического чуда прямо под боком у горожан Призрака? Пожалуй, она никогда не была ласкова с пациентами так, как когда возвращала на место Гидову «мясорубку», когда объясняла чуть ли не на пальцах принципы крепления.
— Да я знаю, — усмехнулся Гид в ответ на ее объяснения. — Только мне все равно не повторить этого одной рукой. Ну что ж, надеюсь встретить еще один сохранившийся город с такими же чудесными врачами.