— Так что сейчас злодеем, получается, выступаю я? — хитро прищурился Снежев и попытался сделать, по его мнению, самое злодейское лицо, хотя с его степенью потрёпанности это было не так уж и обязательно.
— О да! Самым коварным и страшным за всю историю княжества! — задорно расхохоталась девица, пихнув спутника локтем.
За разговором молодые люди не заметили, как подошли к воротам «Стойбища». Постоялый двор опустел. И без того немногочисленный люд спешил как можно скорее отправиться в путь, опасаясь повторения вчерашней грозы и отчаянно проклиная совершенно расплывшиеся от дождя дороги. Местные выпивохи, сбежавшиеся с самого рассвета, а, может, так и не покидавшие уютное пристанище блудливых душ, кружили у порога харчевни, выветривая лишний хмель, пока крикливая хозяйка подгоняла мальчишку-уборщика, выметавшего остатки вчерашнего гуляния из общего зала. У коновязи, потрясая истёртой палкой, сидела похожая на загулявшего лешего нищенка, веселя трезвеющих выпивох своими бессвязными выкриками и зловещими воззваниями к Триликому. Вчерашняя группка подмастерьев заканчивала укладывать пожитки, как-то настороженно поглядывая на зашедшую через главные ворота потрёпанную парочку возмутителей спокойствия.
— Вот не поверишь, Виль, — невольно зашептала девушка, осторожно подёргав стоящего рядом парня за руку, — какое-то у меня нехорошее предчувствие сейчас образовалось. Вот совсем нехорошее.
В ответ юноша только хмуро кивнул и направился к арендованной комнате. Вид стоявшего с краю дома радости тоже не прибавил, поселив в душе травницы целый сонм неясных, но вполне себе хмурых и пугающих предположений. Распахнутое окно с сиротливо торчащей наружу застиранной оранжевой занавеской было настолько нехарактерно для любящей аккуратность и закрытые пространства духовника, что уже само по себе внушало подозрения. При приближении к дому предчувствия Алеандр Валент подтвердились самым пугающим и холодящим душу образом. Завидев открытую нараспашку дверь девушка, уже не тратя времени на пустые сомнения и переживания, бросилась к дому, наплевав на опасность повстречаться с битым стеклом и утягиваемого следом недоумевающего вора.
— Ох, ты ж, мать твою… — потёрянно выдохнула травница, так и застыв в дверном проёме, продолжая судорожно сжимать руку переставшего вырываться Снежева.
По комнате потерянно и дико гулял прохладный утренний ветер, рассеянно шаря по стенам в поисках остатков скромного тепла от натопленной вечером печи. Только вот последние крохи его, очевидно, были уже давно растащены ранее, оставляя комнату стерильной от какого-либо намёка на обжитость. На полу сиротливо валялись табуретки, задрав к потолку тощие покрытые червоточинами ножки. С наспех приставленного к стене стола криво свисала, застиранная до безобразия скатерть, метущая кисточками углов покрытый грязными разводами пол. И лишь матрасы на полатях были убраны верно и даже сложены ровной стопкой в отдалённом уголке, что пугало едва ли не больше, чем всё уведенное ранее, поскольку изначально их края были крепко прибиты к доскам. Ни на валявшиеся по всей комнате общие пожитки, ни на оставленную их сторожить Чаронит в царящем беспорядке не было и намёка.
— Это она что, — удивлённо и, кажется, немного обиженно поинтересовался вор, — нас что ли ща кинула, смывшись со всем добром единолично?
— Не пори чушь! — возмущённо вскрикнула девушка и хотела отвесить нерадивому вору подзатыльник, но не дотянулась, поэтому лишь окатила его волной презрения и негодования. — Танка бы никогда так не поступила. Не стала бы она одна уходить со всем добром, не зная точного направления. Тем более, что у меня были её лапти, а в мои туфли она банально не влезет. Тут что-то не то…
— Что не то? — раздражённо сбросил с себя чужие руки и принялся с остервенением копаться в горе матрасов Виль. — Нас надули, как малолеток! Ещё, небось, и страже накапала!
— Да иди ты в сфагнум! — рявкнула Валент, выбегая на улицу.
Она тоже была обеспокоенна исчезновением подруги, но в отличие от Снежева не стала сразу склоняться к варианту с добровольным бегством. От прижимистой Танки, конечно, можно было ожидать многого, но только не подобной безалаберности. Ведь им ещё оставался как минимум год обучения в Академии и возможности весь год скрываться от благородной мести не имела даже Чаронит. Да и уходила бы она только со своими вещами, максимум могла прихватить с собой несколько зелий и уж точно не покусилась бы на хилый воровской скарб, представленный каким-то мерзкого вида узлом. Тут явно было что-то не так, и Алеандр серьёзно намеревалась, выяснить, что именно.
К несчастью, следы возле дома имелись и были представлены настолько обильно и разносторонне, что выделить среди них что-то конкретное, кроме грязевой каши не представлялось возможным. Ни следов борьбы, ни крови ни свежих трупов или хотя бы оторванных конечностей тоже не наблюдалось, что удручало и ещё больше запутывало. Что ни говори, а Танка, наверняка, стала бы отбиваться от потенциальных насильников и убийц, если не за себя, то за своё ненаглядное золото, да и выйти на похитителей по следам крови было, хоть и тяжело, но вполне посильно даже такой непросвещенной в других видах чародейства подмастерью. Не обнаружилось так же и меток или каких-нибудь других опознавательных весточек, оставленных девушкой для потенциальных спасителей, что и вовсе повергло девицу в глубокую апатию. Опустив руки и приготовившись признавать собственное бессилие, а, может, и пореветь на мужской груди при удачном стечении обстоятельств, Алеандр понуро вернулась в комнату.
— Похоже… — девушка запнулась на полуслове, ошарашено хватая ртом сладковатый, пропитанный чем-то смутно знакомым воздух.
Под полатями, раскинув морской звездой длинные конечности лежал Снежев, радуя взгляд опытного целителя насыщенной бледностью кожи и проявляющимися развилками синеватых вен. Вокруг распростёртого тела клубился слабый сероватый дымок, едва поблёскивающий на свету. Запоздало сообразив, Алеандр попыталась прикрыть руками нос и броситься к окну, но тело уже перестало слушаться, бессильно оседая на грязный пол не менее живописной, чем у вора, композицией. Самым краешком уплывающего сознания, что не желало отключаться исключительно из природной вредности, девушка ещё успела различить звук приближающихся шагов и хриплые мужские голоса.
— Надо было сразу дымом их, а то блондинистую, кажись, зашибли совсем, — прогундосили над самым ухом.
— Эти двое остались, — недовольно проворчал хозяин постоялого двора, — Шпаку на разговор хватит. Грузите, ребятки, чтобы до штаба и обратно, а то знаю я вас, шалопаев.
Араон Артэмьевич Важич, Глава Совета Замка Мастеров и самый талантливый Мастер-Боя своего поколения, впервые за последние десять лет боялся выйти из туалета. В его бурном детстве, полном шалостей и приключений ни раз бывали ситуации, когда покидать место укрытия было неразумно и пугающе, но уже с момента открытия дара юный чародей прятаться по общественным туалетам отучивался. Как оказалось, не до конца.
— Я бы очень не советовал тебе этого делать, — прокаркал со стороны дверей вечно прокуренный голос Воронцова.
Молодой человек недоумённо перевёл взгляд с тлеющей сигареты в своих руках на недовольное лицо бывшего чернокнижника.
— Что именно? — безразличным тоном уточнил Арн, щелчком посылая окурок в ближайший унитаз, заставляя тем самым Мастера непроизвольно вздрогнуть от не самых приятных воспоминаний.
— Что? — чародей грозно свёл брови, на вопросительный взгляд молодого Главы.
— Я спрашиваю, что именно, по твоему мнению, я не должен делать? — терпеливо повторил вопрос Важич, не предавая значения нервозному состоянию старого чародея.
— Уже без разницы, — тряхнул головой бывший чернокнижник, протягивая начальнику кожаную папку, кажущуюся на фоне скопившейся на подоконнике горы унизительно хлипкой. — Это не полный отчёт по поводу расследования, скорее костяк, но, пожалуй, самое интересное я из галиматьи ищеек всё-таки вытянул. Они, конечно, ещё долго будут копаться, но какие-никакие выводы уже можно достать.
— А сделать это до Совета было никак нельзя? — едко поинтересовался молодой человек, про себя досадуя, что скрыться от навалившихся со всех сторон дел, не удалось даже здесь.