Танка, на чьей спине и разворачивалось драматическое действие по приватизации чужих конечностей, лишь пренебрежительно фыркнула:
— Стражи Гробниц, молодой человек, это змееподобная нежить, создаваемая в прошлых веках при закупоривании богатых усыпальниц. Теперь подобные ритуалы относятся к разряду запрещённых из-за своей ненаправленности и неустойчивости. Один такой Стаж, не чувствующий боли и голода, способен разобраться с десятком-другим профессиональных копателей. Да эта монстрила пострашнее бешеного холлема!
Удары снаружи вдруг затихли, и в освободившийся проём скользнул лучик выглянувшей из-за туч луны, высеребрив неровную каменную кладку и глинобитные ступени. Зрелище можно было назвать завораживающим и даже эпическим, если бы не сопровождалось странными булькающими звуками, в которых раз за разом проскальзывало подозрительное шипение. В проходе снова появилась голова твари, но уже с двумя светящимися, слегка вытянувшимися к затылку глазами и длинными кожистыми отростками по бокам, свисающими до самого порога.
— Всё, — тяжко проговорила Чаронит и перестала дёргаться под пятой точкой компаньонки, — можете начинать меня убивать.
Алеандр Валент коротко вскрикнула и, едва не выбив суставы и себе, и парню, принялась колотить в дверь, что хоть и начала сдвигаться, но делала это крайне медленно. Впервые на своей памяти она не пришла в восторг от возможности так близко пообщаться с обладателями редких ингредиентов для зелий, за которые можно родную тётю удавить. Тяжёлая почти окаменевшая от сырости и времени древесина, здорово скреплённая неучтенными испарениями нехороших покойников, шла с трудом, плохо поддаваясь даже двойному напору. Умирающая на двери Танка только постанывала и вполголоса обзывала себя самыми нехорошими словами. Толку от неё не было решительно никакого. Впрочем, не пыталась петь, — уже полбеды.
Верещун у входа стенал и бился, пока с не менее отвратительными звуками изменялось его массивное тело. При каждом резком звуке с окутанного мглою потолка летела земля, и мелки камни, скатываясь по стенам, выстукивали замысловатый мотив на ступенях и куске метала. Для полноты картины не хватало только жидкого земляного огня стекающего по стенам жилами-ручьями и вспыхивающего после каждого удара. Во всяком случае, такую арьерсцену для собственной смерти Чаронит предпочла бы больше, чем бесславная гибель в душном сыром, слабоосвещенном коридоре под центнером другим живого веса Стража, когда тот в погоне за её более подвижными товарищами просто проползёт по случайной преграде. Неожиданно Яританне стало отчаянно жалко себя, она даже пару раз всхлипнула, не отрывая лба от поверхности двери. Ей не хотелось так позорно умирать под брюхом разожравшегося полоза. Для начала ей вообще не хотелось умирать…
— Ы-ы-ы-ы, — бессильно тянула она, не в силах сдвинуться с места, и глухая вибрация двери усиливала порыв девичьей души, разнося этот вой по коридору.
Прощающуюся с жизнью подняли в четыре руки, грубовато запихнули внутрь душного, лишённого света мешка, и попытались закрыть ход, но коварный механизм после открытия не только не потерял свою жёсткость, но и вовсе отказался работать, оставив злополучную дверь открытой наполовину. Вор, отличавшийся удивительной последовательностью, а, может, и просто маниакальным упрямством, продолжал давить на дверь, упёршись ногами в какой-то камень, скорее всего, каменный саркофаг. Бравая травница, назначившая саму себя потенциальной героиней и спасительницей, металась из стороны в сторону, пытаясь организовать на месте оборону достойную имени Араона Важича, но за неимением боевого чародея, оружия и банального освещения, только бессильно пыхтела и ругалась, натыкаясь на невидимые в темноте предметы.
— Танк, посвети! — крикнула, вошедшая в раж травница тихонечко сидящей прямо у дверного проёма девушке.
Духовник тяжело вздохнула, решив, что перед смертью не начаруешься, и осторожно приоткрыла резерв, активизируя своё ночное зрение. То ли природная жадность до силы сыграла с ней злую шутку, то ли пропитанный трупными миазмами фон исказил базовые умения любого тенегляда, то ли испуг сделал своё чёрное дело, только неправильное ночное зрение Чаронит, что и раньше представлялось зрелищем не для слабонервных, вместо того чтобы просто растечься зеленоваными слабыми лучами, вспыхнуло ядовитым, почти ослепляющим ореолом вокруг трансформировавшихся глаз. Не подготовленный морально и психически к таким выступлениям вор испуганно вскрикнул и рухнул на пол, совершенно невежливо пялясь на невиданное чудо чародейской природы. Более устойчивая травница лишь сдавленно всхрюкнула, подавив желание расхохотаться от такого нелепого вида щепетильной блондинки, и проворно прикрыла ей глаза рукой.
— Так, товарищи, что делать будем? — рыжая воительница смело заглянула в щель дверного проёма, чтобы узреть обрывок собственного ардака колышущийся в змеиной пасти, пока та втискивается в слишком узкий лаз.
— Ы-ы-ы? — попыталась поделиться своим виденьем ситуации Яританна, рассеянно мигнув глазами.
Змее в коридоре чем-то этот звук не понравился, и она заметно активизировалась, скребя огромными боками по каменным стенкам. Тут уж в себя пришёл и незадачливый мужчина, кому не посчастливилось (видимо, от рождения) столкнуться с цветом Академии Замка Мастеров. Он достаточно ловко поднялся на конечности (почему-то сразу четыре) и подполз к всё ещё слегка мигающей очами духовнику.
— Дамы! Действуем так! — не теряя уверенности даже в таком двусмысленном положении, вор весьма бесцеремонно схватил блондинку за подбородок, обводя её странным взором помещение, словно ручным фонариком. — Ты (свободной рукой он указал на подобравшуюся травницу) сейчас подойдешь к во-он той плите и заберёшься на неё. А мы сюда.
Он резко, даже стремительно перехватил деморализованную девушку поперёк туловища и поволок в противоположном направлении, распихивая ногой попадавшийся на пути мусор. Достигнув стены, вор помедлил какой-то миг, потом, будто вспомнив, выстучал на камнях один ему понятный ритм и буквально зашвырнул в открывающийся проём свою добычу, ловко скользнув следом.
Удар обо что-то жёсткое, мелкое и металлическое с последующим сползанием по нём слегка привёл Яританну в чувства. Особенно девушке не понравился подозрительный шелест под задом множества мелких сыпучих бляшек и обвившее лодыжку что-то холодное и склизкое. Изредка тело ощущало и другие поверхности, что наводило на мысли о неоднородности странной насыпи. Когда скольжение закончилось, а ноги упёрлись в твёрдую поверхность, девушка медленно зачерпнула из невидимой кучи пригоршню бляшек. Вес и форма, хоть и были слегка непривычны патологически бедному подмастерью, но не определить в них монеты она всё же не смогла. Совсем вышедшее из-под контроля заклятье создавало лишь множество вспышек света, не давая толком разобраться в обстановке и Танка усилием воли всё же предпочла погасить ночное зрение к неудовольствию предприимчивого типа. Очистившийся от паники разум вернулся к природной подозрительности. Яританна медленно поднялась на ноги, сбросила рюкзак и, осторожно отцепив от ноги связку бусин, поудобнее перехватила своё единственное оружие. Звуки возни, шипения и криков, доносящиеся из узкого проёма отнюдь не добавляли ей благости.
— Хм, я же говорил, что Страж Гробниц! — видимо, почувствовав что-то неладное, вор попытался разрядить обстановку.
— Да не уж-то? — полным яда голосом поинтересовалась блондинка, заставив своего соседа по убежищу отступить назад. — Древняя, значит, гробница. Самого Крива сокровища?
— Ага, — в голосе собеседника настороженности не было, но это не понравилось Яританне ещё больше.
— Ну-ну, — хмыкнула девушка, не раскрывая того, что опознала вполне себе современную чеканку. — И что теперь?
— Теперь? — в голосе из темноты прозвучало удивление. — Э-э-э, её будут жрать, а мы здесь отсидимся, может, и не тронут.
Девушка ударила на звук раньше, чем сообразила, что делает, и сильнее, чем могла себе позволить в более осознанном состоянии. Раздался глухой щелчок, и духовник, не слишком беспокоясь о последствиях, полезла обратно, упираясь ногами в толи упавшего, толи просто согнувшегося от боли мужчину. Разбитые пальцы саднили, добавляя здоровой спортивной злости. Её привёл в бешенство вовсе не жестокий план спасения. На трезвую голову она и сама понимала, что подчас лучший способ избавиться от нечисти — скормить ей кого-нибудь из ближних и по-тихому пристукнуть, пока та будет жрать. Она даже верила, что и сама способна предложить нечто подобное. Её возмутил сам факт постороннего принятия решения и то, как её прихватили собой на запасной вариант в качестве сухпайка. Пренебрежения к своей особе духовник не переносила. Хотя со стороны её порыв сильно попахивал идиотическим героизмом.