— Лель Мисакиевич? — холодным, почти ледяным от страха и волнения тоном уточнила Танка, хотя спутать обладателя голоса можно было только с вековым умертвием. — Вас беспокоит Чаронит с факультета Нежитеводства, вы у нас курируете практику.
— И?
Она, в принципе, ожидала такого равнодушно-агрессивного ответа, но всё равно поморщилась: может, Воронцов и был прекрасным наставником и настоящим профи в своём деле, но более мерзкого типа нужно было ещё поискать.
— Вчера около полуночи в районе деревни Лученец, что неподалёку от Селецы был обнаружен неучтенный зомби непрофессионального производства, что может быть опасным с учётом общего повышения негативного чародейского фона. Возможен разрыв фона или нарушение печатей на одном из царских хранилищ. Прошу направить на ликвидацию и расследование боевиков, простите, Мастеров-Боя.
Воронцов недовольно что-то проворчал, послышался шелест, треск, звук падения и снова шелестение бумаг, ворчание, и наконец он спросил:
— А вы там, как оказались?
— Потерялись, — слабенько проблеяла девушка, теряя всю свою хвалёную холодность и спокойствие.
— Как? — уточнил чародей, при этом Танка даже почувствовала, как её из списка примерных подмастерьев перетаскивают в тетрадь позора.
— Как-то…
— Отчёт через неделю! — безэмоционально вынес вердикт человеческой глупости куратор и прервал связь.
Яританна стояла, как громом поражённая, и с присущей ей заторможенностью осознавала, что справедливость и гражданская ответственность совершенно не стоят переноса срока по сдаче отчёта, даже при возможности спасения чьей-то жизни. С учётом того, что отчёт придётся сдавать Воронцову, приходило понимание, что даже спасение собственной жизни того не стоило.
Девушка с опаской оглянулась на компаньонку, практически ощущая, как с усекновенной бледной тушки будет сдирать кожу ненавидящая бумажную работу травница. Эл, видимо, о чём-то догадалась по затравленному взгляду духовника и воинственно нахмурилась, смахивая с колен пригревшуюся нечисть.
— Та-а-ан? — с угрозой протянула Валент, встряхивая почти полностью затянутой в косички шевелюрой.
От допроса с пристрастием враз побледневшую до лёгкой синевы девушку спас скрип отодвигающейся планки. От стены, что была завешана инвентарём разной степени потрёпанности, отошла, казалось бы, вросшая в дерево трехколесная тачка, приоткрывая внушающую уважение щель.
— Ну? Чего встали? — как ни в чём не бывало поинтересовалась, просунувшаяся в щель голова вора. — Я уже всё подготовил, шевелите булками.
Проглотив под неожиданно тяжёлым взглядом Снежева зародившийся список проклятий с пометками и дополнениями, Валент резво вскочила на ноги и первой рванула к открывающемуся выходу, подгоняемая желанием покинуть опостылевший овин и впиться ногтями в наглые серые глаза. На попытки невысокой девицы дотянуться к ненавистному лицу проходимец только ехидно скалился и уворачивался. Опрокинутое зелье, время, а, может, и метко прилетевший горшок благотворно повлияли на внешность молодого человека, убрав (правду, очень избирательно) аллергические отёки, отчего лицо всё ещё казалось рыхлым и нездоровым, но уже не уродливым. Зеленоватые пряди рваной стрижки почти растворились в естественном золотистом, и, о чудо, полностью открылся левый глаз.
— А теперь за мной и тихо! — шикнул на разбесившуюся травницу Виль, как только Танке удалось с трудом протиснуться сквозь лазейку, и, подхватив обеих под руки, оперативно поволок в лес, поминутно оглядываясь на собравшуюся у ворот сарая толпу селян.
Сопротивлявшаяся первое время Алеандр быстро сдалась под напором собственноручно искалеченного пациента и лишь вполголоса читала отповедь оному за возмутительное поведение со старшими, чародеями и, в конце концов, девушками. Яританна замедляла движение без лишних претензий просто одной своей физической подготовкой. Витавшие где-то поблизости и нервирующие интуицию подозрения после разговора с куратором только начали оформляться в полноценное предчувствие, терзая слабенький дар оракула несчастной блондинки. Виль высоких материй не ощущал и постоянно требовательно дёргал за руку застывающую в раздумьях девушку.
После трёх поворотов заросли расступились, являя путникам полузаросшую лесную тропинку, бывшую некогда, лет десять назад, вполне приемлемой просёлочной дорогой, но оперативно заброшенную с изменением системы податей за ненадобностью. Остатки прессованного песка безрезультатно сражались с вездесущими сорняками и любопытными побегами молодых деревьев, норовивших запустить свои корни в давно облюбованное пространство, столь коварно отобранного у леса двуногими. С одной стороны на вожделенные метры покушалась парочка крепеньких ёлочек с россыпью ещё совсем тонких сосенок на почтительном расстоянии, с другой — подбирались дубки и тонкая удивительно изящная в своей юности рябинка. Символическим водоразделом между ними лежал изломанный в последнюю бурю ствол одной из прародительниц молодых сосен. К его нижнему суку, массивному и причудливо искривлённому были привязаны две кобылки неброской мышастой масти, что наиболее распространена в этом регионе. Несмотря на свою нестатность и явную нехватку благородных кровей, животинки были весьма ухоженными и даже красивыми в своей непритязательности. Они то и дело переминались с ноги на ногу, настороженно оглядываясь по сторонам и чутко подёргивая мохнатыми ушами.
— Теперь слушаем тихо, действуем быстро! — непривычным приказным тоном скомандовал Виль, ушло проверяя крепления на привязанных к одному из сёдел общих пожитках. — У меня есть еда, перекусим по дороге, сейчас быстро благодарим меня, садимся в седло и уматываем.
— Ого! — радостно завопила обожающая лошадей травница и порывисто повисла на шее коренастой кобылки, норовя одновременно потрепать и чмокнуть свою неразделённую любовь. — Где ты их только достал? Какие красавцы!
Красавицы восторга в свой адрес не поняли и едва не дали дёру, когда пропахшее нечистью нечто с длиннющими змеями на голове попыталось обнять сразу обеих.
— Рыжик, я что просил? — сурово прикрикнул вор, успокаивая шокированных животных подачками виде диких яблок.
— Меня зовут Алеандр, — моментально ощетинилась девчонка, что за раздобытых коней была готова простить Снежеву не только позорное сидение в овине, но и часть испорченной причёски. — Эл, если желаешь. И никак иначе, каланча линялая!
— Ладно, ладно! — Виль поспешил согласиться с гораздой до пререканий травницей и, подхватив её под мышки, попытался закинуть в седло.
Девушка ловко извернулась и зависла, упираясь ногами в луку.
— Постой, ты их купил? — дотошно поинтересовалась она, свешивая голову аккурат к лицу парня.
— Это принципиально? — скрипнул тот зубами, стремительно багровея от усилий: держать на вытянутых руках взрослую буянящую девицу оказалось не так уж и просто.
— Конечно! — патетично вскинула руки Эл, ещё больше прогибаясь в спине, благо изумительная растяжка позволяла и не такое.
— Тогда да, — категорично заявил Снежев, одним рывком впихивая в седло строптивицу.
— Вместе с обувью? — ехидненько уточнила Валент, свешиваясь под брюхо и демонстративно тыкая пальцем в обмотку из грязного тряпья, поверх которой были прикреплены растоптанные ветхие лапти.
— В нагрузку дали, с расчётом на зимний период! — огрызнулся в ответ молодой человек, принимаясь регулировать стремя, под невысокую наездницу.
Не слишком обрадованная перспективой поездки на краденом животном Эл демонстративно хмурилась, не забывая, впрочем, нежно поглаживать крепкую шею своей мохнатой красавицы и довольно урчать. В родном поместье лошадей всегда было достаточно, и ездить верхом дочь управляющего научилась раньше, чем управлять метлой, чем втайне гордилась перед своими факультетскими подружками, взиравшими на копытное во время обязательных тренировок с благоговейным ужасом. Девушка умела скакать, переходить на иноходь, преодолевать препятствия и, даже делать простейшие трюки из арсенала ускраинских кентаров, вот только отец, мать и, в особенности, благовоспитанная до омерзения тётка под страхом порки запрещали ей кататься не в дамском седле. Поэтому не стоило удивляться, что травница стремилась к лошадям при любой возможности.