— М-м-мамочка-а-а, — едва выдавила из себя травница и захотела позорно свалиться в обморок, но щерящаяся, опасно приближающаяся пасть неадекватного козла быстро разуверила её в поползновениях.
Вспомнив свои былые подвиги, (для обычного травника с её везением дожить до девятнадцати уже само по себе геройство) Валент попыталась сгруппироваться и ударом бешенного зайца отшвырнуть зарвавшегося зомбяка, но ноги неожиданно подвели, впустую скользнув по вспученному брюху. Девушка, скрюченная в три погибели, оказалась прижата к земле неподъёмной мёртвой тушей, которая, ко всему прочему, ещё и выгибала тощую шею, стараясь прихватить зубами свежее мясцо. Эл только и оставалось, что, прикрыв руками голову, сжаться поплотнее, радуясь своим компактным габаритам да поскуливать имитируя голодного, но очень забитого вурдалака. Зомби такой вурдалак нисколько не впечатлил и даже не раззадорил. Козлу, что и при жизни не отличался нежным характером, быстро надоело пытаться выудить из-под себя пощипанную, но не сломленную добычу, и он с удивительной для себя ловкостью отскочил в сторону, тут же пытаясь тяпнуть жертву, но и юная Валент не упустила момент, рванувшись подальше. Правду подняться на ноги капитально не успевала и потому удирала на четвереньках, но от здорового страха и чувства самосохранения припустила не хуже собственной кобылы.
— Мамочки, мамочки, мамочки, — паниковала Алеандр, мечась из стороны в сторону, с переменным успехом уворачиваясь от вражеской пасти.
Девушка хрипела и рыдала от отчаянья, но ни подняться, ни добраться до спасительных деревьев не могла. Коварная тварь постоянно мешалась, сбивая с намеченного курса и просто выматывая несчастную травницу. Будь на месте козла любой другой зверь, тем более хищник, ей наверняка было бы несдобровать, но остатки мышечной памяти через раз подталкивали зомби пускать в ход не зубы, а рога. Получить в зад было больно и обидно, но не так опасно, даже полезно в плане придачи скорости.
— Какого демона!?! — закричали издали таким знакомым и неожиданно прекрасным голосом Снежева, что добрался-таки на помощь своей целительнице (сволочь медлительная).
— Вилечка-а-а-а, — жалобно заскулила Алеандр и бросилась навстречу заступнику, не жалея колен и ладоней.
Резкий рывок за волосы прервал эпический заполз бравой травницы, буквально опрокинув девушку навзничь. Вереща и извиваясь всем телом, Алеандр попыталась вывернуться, но зомби не позволял даже как следует вздохнуть, придавив передними копытами корпус и с ужасающей методичностью жуя захваченные косы. Девушка уже только испуганно всхлипывала, глядя на неустанно приближающуюся к лицу пасть, представляя себя первой в истории чародейкой съеденной сумасшедшим козлом. Когда перед глазами Валент уже замаячила унизительная эпитафия на небольшой гранитной плите, что-то просвистело над головой, заставив сволочного козла отчаянно захрипеть и разжать зубы.
— Эт…эт-то б-был козёл, — испуганно заикаясь и словно оправдываясь, пролепетала Эл, глядя на корчащуюся в судорогах тварь с глубоко вошедшими в черепушку зубьями шипастой северянской короны, и, немного отдышавшись для особо непонятливых, рискнувших усомниться в силе и способностях амбициозной травницы, пояснила: — зомби-козёл.
— Не зомби, а зомбезиум — менторским тоном пояснила дотошная Чаронит, так и не оторвав лица от плеча вора. — Хаотичная эманация, негативного вектора второй или третьей степени опасности в отсутствии естественных подавителей. Первый признак зарождающегося прорыва или образования колонии умрунов. Возможны также последствия…
Лекцию по образованию мерзких плотоядных монстров, излагаемую заунывным почти загробным голосом, Валент решительно пропустила мимо ушей, с кряхтением и стонами поднимаясь на ноги и рассеянно приводя в порядок одежду и пожёванные, но почти не пострадавшие косицы. Помогать ей в этом никто не спешил, что порядком раздражало юную героиню. Победа над монстром, по её глубокому убеждению, должна была сопровождаться если не слёзным восторгом и горячей благодарностью со стороны зрителей, то хотя бы словами сочувствия и похвалой. Виль же даже с коня не удосужился слезть, скованный не желавшей отцепляться или открывать глаза Танкой. Вор лишь успокоительно поглаживал по шее нервно вздрагивающую кобылу, и пытался затянуть плотнее горловину спешно распотрошённого духовницкого рюгзака. Мелкая предательница, так бессовестно бросившая всадницу на растерзание нежити, жалась к боку товарки и подозрительно всхрапывала, не доверяя больше опасной дороге и ненадёжной новой хозяйке. Хоть глаза и уши пугливой скотины и были наспех завязаны старой воровской рубахой, коняшке хватало и обоняния, чтобы не испытывать желания находиться близ поля боя.
Так и не дождавшись полагающейся реакции, Валент досадливо тряхнула обслюнявленной гривой и с независимым видом поковыляла к поверженному врагу.
— Н-да, знатный зомбяка, прям король зомбей — хохотнула она, стараясь избавиться от предательской дрожи в голосе и серьёзно задумываясь, о пользе подобных ингредиентов в травницком искусстве.
По всему получалось, что разделывать подозрительный труп придётся именно ей, а делать это, когда всё тело по ощущениям напоминает большой синяк, а ладони сплошь покрыты разной глубины ссадинами, ой как не хотелось. Прикинув перспективы нытья ради помощи сомнительного парня, едва ли умелого в препарировании нечисти, девушка со вздохом смирилась с тем, что прекрасный набор предположительных ингредиентов останется невостребованным.
— Меня вот что удивляет, — подал голос Виль, когда травница с большим трудом водрузила своё бренное тело обратно в седло, и принялась шерудить в своей сумке в поисках средств первой помощи. — Зачем вам корона сдалась? Ведь и обычные украшения так просто не реализуешь без посредников, а тут такая, мягко говоря, экзотика.
Алеандр отвлеклась на миг от поливания покусанной ладони бледно-розовым составом с резким тошнотворным запахом и с неприязнью взглянула на отрешившуюся от мира подругу.
— Меня вот больше интересует: что корона делала в её рюкзаке, когда я точно помню, что укладывала её в свой узел.
Дальше путь продолжался в печальном и даже каком-то торжественном молчании, едва нарушаемом стуком копыт да позвякиванием столь бесцеремонно распотрошенной поклажи. Однако оно никого особенно не смущало, было необходимым и практически уютным в их исполнении. Виль, пригревшись в своей тонкой ворованной рубашке у горячего женского тела, совсем разомлел, поддавшись уговорам сонных духов, и тихонько дремал, раскачиваясь в такт размеренной лошадиной поступи. Изредка молодой человек приподнимал голову от женского плеча и настороженно осматривал окрестности пристальным значительно расширившимся после схождения отёка взглядом. Правда, бдительности ему хватало ненадолго, и упрямая дремота вновь опутывала вора своими чарами.
Алеандр Валент тоже было не до разговоров. В её бурой взлохмаченной после битвы головке, лишившейся-таки, как показал последний пересчёт, половины одной височной косицы, шёл непростой мыслительный процесс, где истцом выступало высокое призвание травника и целителя, требовавшее во имя науки непременно провести замеры и зафиксировать все стадии изменения повреждения, а ответчиком единым фронтом выступили здравомыслие, страх и неприятие компетентности возможного окружения. С одной стороны, девушке очень хотелось проследить, как будет развиваться заражение от слюны зомбезиума, сравнить его с изученными данными по укусам зомби и, возможно, даже разработать вакцину от подобного заражения, лишний раз доказав собственные выдающиеся способности. С другой — жертвовать рабочей правой рукой, которую и после вакцины, скорее всего, придётся ампутировать, не очень-то и хотелось. Да и всегда существовал риск, что никто из коллег-подмастерьев её вовремя не откачает после не слишком успешных попыток, погубив тем самым на корню все выдающиеся и не очень способности. Поэтому юная травница отчаянно морщила нос, кусала губы и едва не плакала, но счищала с разорванной ладони выступивший после обработки первичным индикатором яд в маленькую керамическую минзурку, успокаивая себя тем, что дома можно будет поэкспериментировать на крысах или, на худой конец, одной из кузин, выдав за «позорную хворь». От качки левая рука, не столь умелая и ловкая, то и дело давила сильнее необходимого бередя рану и всё больше склоняя «присяжных заседателей» в сторону истца. Безумно хотелось поныть на тяжесть бытия маме, Танке, а ещё лучше Арну, но травница героически терпела.