— Ты здесь не одна. Не бойся. — Тот же голос.
— Кто вы? — спросила Ира, чувствуя, что сейчас разрыдается.
— Мы такие же, как и ты, не хуже и не лучше. — Голос произносил слова медленно, делая паузы, словно это было тяжело. — Как тебя звать?
— Ира.
— А нас — Наташа и Арина. Я — Наташа. Арина плохо себя чувствует, она не сможет говорить.
Ира хотела обо всем расспросить, но не решалась. Страх тяжелыми волнами перекатывался у нее в мозгу. Словно ощутив ее беспомощность и отчаяние, Наташа сказала:
— Послушай, что я скажу, ты, наверное, хочешь узнать, где ты, почему. Все очень просто. Ты слышала про Чикатило? — Тишина послужила ей ответом. — Это тоже маньяк. Только он не насилует. Я сижу здесь уже четвертый месяц. Месяц назад появилась Арина. Теперь ты. Кто будет следующим и сколько это продлится, я не знаю.
Ирина посмотрела я темноту.
— А ты… что он с вами… что он будет делать? — Ирина боялась спросить.
В ответ она услышала только одно слово:
— Крепись.
Ирина беззвучно заплакала, всхлипывая по-детски.
— И нас никто не ищет? — спросила она сквозь слезы.
— Нет, — ответила Наташа. — Он периодически приносит газеты. Ни строчки.
— Надо что-то делать. Бежать…
Наташа тяжело засмеялась, и хотела ответить, но приступ тяжелого кашля свалил ее минут на пять.
— Это застенки времен войны. Ты понимаешь? Отсюда никто никогда не сбегал. — Она загремела цепями, — и это, куда ты цепи денешь?
— А зачем… зачем мы ему нужны? — не сдавалась Ирина.
— Этого никто не знает, похоже, даже он сам.
— А еда?
— Он приносит еду. Даже аскорбиновую кислоту, чтобы цингой не заболели. — Наташа чуть-чуть помолчала, потом сказала, — слушай, я устала. Мы еще успеем поговорить. Давай отдохнем.
Глава 7
Макс лежал на скрипучей кровати в квартире на Ленинском проспекте, которую он снимал у восьмидесятилетней бабки.
Он улыбался в потолок и курил Мальборо. Кольца белого дыма, вытягиваясь и преображаясь, улетали в открытую форточку.
Макс не мог нарадоваться собой. Прошло совсем немного времени, точнее четыре месяца, а он уже сделал так много, при этом не допустив ни одной ошибки.
Он опустил взгляд ниже по стене и посмотрел на вырезку в газете, приколотую к стене. «Это бесчеловечно!!!» — кричала газета. «Так не могли поступить люди!!! «и так далее в том же духе. В статье описывался факт уничтожения израильской сборной на Олимпиаде. Макс опять улыбнулся, словно рассматривал журнал комиксов. Это что! Про них будут не такое писать.
Поднявшись с кровати, он подошел к журнальному столику и опустился на стул, стоящий рядом. На столике в беспорядке валялись газеты, стояла бутылка минеральной воды и на самом краю лежали ножницы.
«Ребята, наверное, там совсем замучились. Но ничего, пусть гадают. Время у них еще есть, правда его все меньше и меньше. Меньше и меньше.» Он представил себе лица в областном отделе милиции и злорадно ухмыльнувшись, достал новую сигарету.
Выбрав газету с более менее крупным заголовком, он отыскал нужные буквы, потом взял ножницы и аккуратно их вырезал. По одной. После достал конверт и положил их внутрь. Болтая конверт в руке и выпуская дым через нос, он задумался.
Получится, что он нарушил одно из правил. Сам же нарушил. Обычно, Макс посылал маленькую посылку или бандероль, куда прилагал буквы, и что-нибудь, что принадлежало «киске». Лично принадлежало.
В прошлый раз, месяц назад, это был язык. Эта сука так сильно орала, и он подумал, что язык — это наименее важная ее принадлежность. Сейчас она стала тихой, Макс даже начинал ее любить временами. Он любил тихих женщин.
А вот со вчерашней он не успел разобраться. Впотьмах Макс включил не тот рубильник, и, пошло слишком сильное напряжение и свет вырубился. Он до сих пор не мог разобраться со всеми секретами этих подвалов. В результате, он остался без «вещдока».
Немного посидев, он зашел на кухню, взял столовый нож, и полоснул себя по указательному пальцу. Кровь выступила моментально. Довольный, он вернулся к столику, взял буквы и измазал их в крови. Затем, наслаждаясь, опустил палец в конверт, и когда тот стал бурым от крови, кинул туда две буквы.
Глава 8
Архипов не был человеком слабонервным, но ему вдруг стало не по себе, когда его вызвал подполковник Литвинов.
«Опять…» — подумал он, стучась в дверь.
— Проходи, — пригласил его Литвинов. — Садись.
Потом Литвинов замолчал, что-то разглядывая на своем столе. «Настроение у него совсем неважное», — подумал Архипов.