Таня смешалась.
Он закрыл за собой дверь и с трудом волоча ноги, поплелся в объятия омоновца. На его затылке, смешавшись с волосами и грязью виднелась черная запекшаяся кровь, испачкавшая светлый воротник куртки.
О чем он думал? Таня молча смотрела ему вслед не зная, что делать. Обернувшись, она заметила на прилавке аккуратно свернутый листок в клеточку. Раньше его не было.
С замирающим сердцем она развернула страничку и прочла написанные мелким наклонным почерком стихи. Прекрасные, полные непреодолимой тоски и нежности. Вместо посвящения стояло одно короткое слово — «Тане».
Она с надеждой взглянула на дверь аэропорта, но там со скучающим видом слонялся только одинокий омоновец.
Глава 21
Где ты пропадал, черт возьми? — спросил Архипов, но тут же осекся, осматривая ободранное лицо Василия, занявшего единственный свободный стул напротив стола.
— Страховался. — Тот попытался улыбнуться, но саднящая щека превратила улыбку в перекошенную гримасу.
— Там что ли?
— Да.
— В таком случае, наши опасения оправдываются. Нужно побыстрее производить обыск, пока они не очухались.
Василий покачал головой.
— Уже поздно. Если что-то и было, то вчера вечером все уничтожили. — Он подробно рассказал про вчерашнюю прогулку в область, опуская разговор с Таней.
Архипов задумался, вращая в пальцах наполовину сточенный карандаш.
— А что была за машина?
— Я не знаю. Помню только синий цвет и все. Меня чем-то нашпиговали, наркотики наверное. — Василий закатал рукав и показал две маленькие точки — следы уколов на месте сгиба локтя.
— Значит, все-таки, это афера со страховками.
Василий кивнул и выудив в лежащей на столе пачке сигарету, закурил.
— Будь это простое общество, получить сколько-нибудь приличную сумму не представлялось бы возможным.
— Вообще то, на сколько застрахуешься, столько и получишь, — сказал Архипов, потирая виски.
— Так то это так. Но если денег нет, то на сколько не страхуйся, получишь, в крайнем случае на бинт с зеленкой. Никак не на бутерброд с черной икрой. А имея договор с перестраховочным обществом и предоставив свидетельство о смерти, они, наверняка, сдирают солидный куш. На западе это могут быть сотни тысяч долларов. Но нам мягко посоветовали не влазить в это дело.
— Откуда ты знаешь про перестраховочное? — спросил Архипов.
— Я успел переговорить с Литвиновым. Он сообщил мне свои выводы.
Капитан с досадой посмотрел в окно.
— Мы пробовали чего-нибудь добиться официальным путем. Безрезультатно. Никто не хочет связываться с этой конторой. У них сильное прикрытие наверху. Есть надежда поговорить с директором, он сейчас в Германии, а когда вернется — неизвестно.
— А Литвинов? — Василий аккуратно потрогал пострадавший затылок.
— Он ничего не может сделать.
— А что можем сделать мы?
Прежде чем ответить, Архипов долго разминал в пальцах многострадальную сигарету. Казавшаяся такой спасительной, версия только усложнила все дело. Мало того, что люди пропадают, так оказывается, что их перед этим страхуют. Никто этих людей не видел и не слышал, так что иногда появляется сомнение в их существовании. Вдобавок ко всему, следствие натолкнулось на весьма сильное противодействие с неизвестной стороны. Если пресса что-нибудь пронюхает, скандала не избежать.
— Будем искать человека в черном. У нас не остается выхода, — ответил, наконец, Архипов.
— А пучеглазый? Он тоже что-то знает.
— С ним тоже следует поговорить, но вряд ли он выйдет завтра на работу.
— Почему? У нас против него ничего нет. Если он сбежит, то навлечет подозрения.
— Ты так думаешь? Но в любом случае, с ним надо поговорить, — Архипов закашлялся и отпил из стакана воды. — И еще, установить наблюдение за конторой.
Василий потер больную ногу и стряхнул пушистую палочку пепла.
— А что с этим «в черном»?
— Бесполезно. Насколько мы понимаем, он единственный исполнитель или посредник. Находит людей, входит с ними в контакт, переправляет в безопасное место. Может быть, еще посылает письма. У нас есть несколько автопортретов, но они расплывчаты.
— Почему бы не показать их но телевизору? — спросил Василий.
— Потому что они разные. А еще может подняться паника.
— Так они расплывчатые или разные все-таки?
Архипов медленно выдвинул верхние ящик стола и бросил на стекло три автопортрета. Друг на друга они походили примерно как кошка на собаку. То есть в общих чертах.