Минул месяц, за ним второй со дня сдачи повести в журнал, но Настя, оберегая свой установившийся покой, воздерживалась справляться у Кирилла Ивановича, что слышно с рукописью? Она рассудила так: при надобности ее сами разыщут, а коли от ворот поворот — вышлют рукопись на домашний адрес с очередной рецензией.
Из редакции на работу Насте позвонила секретарша.
— Главный редактор ждет вас. Сегодня сможете? — спросила она.
— Передайте мои извинения, сегодня — нет, — из чисто женских соображений отказалась Настя, ибо была одета не для «большого выхода».
— Тогда завтра к двум. Устраивает вас?
— Буду! — коротко ответила Настя, добровольно обрекая себя почти на целые сутки ожидания. Но оно не тревожило ее на сей раз: зовут — уже хорошо, значит, зацепились. Никакие доработки, переделки в рукописи не могут испортить настроение. На собственном опыте Настя теперь знала, какой каторжный труд требовался для написания книги и ее продвижения в печать.
Жестокий закон искусства, требующий предельного напряжения, воспринимался ею в буквальном смысле собственной кожей, а она у нее, к великому счастью, оказалась на редкость прочной.
В редакции все двери перед Анастасией Воронцовой мгновенно раскрывались, пропуская ее без доклада к главному.
Он был не один. У его стола, утопая в мягком кресле, сидел с видом случайного посетителя, несколько развалясь, прославленный седой поэт — заместитель редактора журнала.
— Знакомьтесь, — представил их друг другу Кирилл Иванович.
— Приятно, Коля, когда в литературу вливаются новые имена!
— Да, несомненно! — пробасил заместитель.
Настя первая опустилась в кресло, за ней сели мужчины.
На носу Кирилла Ивановича, как и в прошлый раз, красовались очки, отчего глаза за стеклами казались несколько укрупненными, с красными паутинками.
— Как поживаете? — обратился он к Насте.
— Вроде ничего... — неопределенно протянула она.
— С сегодняшнего дня, считайте, хорошо! — бодро возразил главный редактор. — Я и вот Коля, — он показал на поэта, — прочитали вашу повесть от корки до корки. Написана она взволнованно, от нее веет свежестью. Герои ваши молоды, чисты и перед ними открывается дорога в будущее... Сделано это, я бы сказал, романтично.
Настя слушала.
— Если меня будут уверять, что писатель НН — высоконравственный человек, а герои его книг блудят и женятся по нескольку раз, то я, хоть оглуши меня самыми пылкими заклинаниями, не поверю! — продолжал Кирилл Иванович, и презрительная ухмылка несколько скривила его рот. — Душа книги — душа автора! — с подъемом заключил он и, как бы поставив точку после перечисленных достоинств книги, деловито обратился к автору, не вступила ли она в контакт с каким-нибудь издательством?
— Не вступила, Кирилл Иванович.
— Тогда мы заключаем с вами договор. Возражений нет?
Не успела Настя раскрыть рот, как он нажал в столе невидимую кнопку. Появилась миловидная полная женщина с бланками в руках. Уголком глаза Настя заглянула в бланки и, прочитав на одном из них «Договор», мысленно усмехнулась.
«До чего догадливая... А может, начальство все заранее предусмотрело?»
Благодарным, ликующим взглядом она наградила Кирилла Ивановича. Он принял ее благодарность как должное, не преминув напомнить:
— Про белых коней не забыли?
Настя вспыхнула.
— Не забыла!
— Ну то-то! — лукаво пригрозил он.
— Прошу вас, садитесь и приступайте к делу, — обратился Кирилл Иванович к секретарю, освобождая ей краешек стола от рукописей.
— До первого июня, надо думать, вполне хватит времени на редактуру? — спросил он у зама. Тот утвердительно кивнул.
— Вашим редактором, товарищ автор, будет... — Кирилл Иванович назвал фамилию. — Свяжитесь с ним по телефону. Да смотрите, не очень-то ему потворствуйте. Отстаивайте каждую фразу, каждое слово, если уверены в них. Редакторы иногда, к нашей беде, большие мастера выхолащивать все индивидуальное...
— Теперь, пожалуйста, распишитесь, — заполнив договор, попросила секретарь, любезно протягивая Насте перо.
Чуть дрогнувшей рукой она взяла ручку, а глаза ее невольно обратились к Кириллу Ивановичу.
— Пишите, пишите! — поощрил он Настю. — Кто знает, возможно, ваше факсимиле со временем разлетится по всей державе. Лично я сердечно желаю вам этого!
Г Л А В А XII
Давным-давно приметили люди, что успех окрыляет человека, придает ему силы, уверенности в себе: все ему кажется возможным, достижимым! И вот эта издавна подмеченная истина начинала сейчас оказывать свое благотворное действие на Василия Майорова.