Она вернулась домой и бросилась к Дарье Степановне на шею.
— Ну, тетка, поздравь меня, больше не буду киснуть среди старых дев!
В первый же день работы на новом месте Антонина увидела в столовой Коптева. В темно-синем комбинезоне, перепоясанный кожаным ремнем, в заломленной на затылок кепчонке, он показался Тоне самым красивым среди всех окружавших его парней.
Коптев поздоровался с Тоней, правда, издали, и, кажется, не выказал желания приблизиться к ней. Но Тоня не растерялась, крикнула:
— Пересаживайтесь ко мне, свободное место есть!
Он перешел за ее столик с тарелкой супа в руках и уже с готовым комплиментом:
— Не в моих правилах отказываться, когда зовет очаровательная девушка.
И стал расспрашивать, как она очутилась здесь.
— Да вы просто клад для нас! — узнал, что Тоня работает машинисткой в учебном комбинате, воскликнул Коптев. — Честное слово — клад! Отныне вся моя бригада будет у ваших ног, если вы не откажетесь раз в неделю отстукать на машинке заметки для нашей стенгазеты...
— Представьте, не откажусь! — играя глазами, отвечала Антонина. — Только бригада ни при чем, я с удовольствием сделаю это лично для вас!
— Хорошо, пусть так, — согласился Коптев, протягивая на прощание руку. — Завтра после работы я буду ждать вас!
«Завтра после работы я буду ждать вас!» — поднимаясь следом за Федором, машинально повторила Тоня с таким чувством, словно ей только что было назначено свидание.
— Ну что, ну как прошел твой первый день? — набросилась тетка с расспросами, едва Тоня переступила порог дома.
Тоня была немногословна, задумчива и как будто грустна.
Дарья Степановна терялась в догадках: «Мудреная какая-то, уж не от меня ли скрывается?» — и обиженно поджала губы.
Отправляясь по привычке к Карповым поболтать немножко перед сном, тетка позвала с собой Антонину.
— Одна ступай! — отмахнулась Антонина, делая вид, что собирается ложиться спать. Ни Марию, ни особенно Настеньку ей сейчас почему-то не хотелось видеть.
Федор Коптев не заставил себя ждать. Он появился перед Антониной неузнаваемым: серые брюки, черный пиджак поверх голубой рубашки.
«А мы хоть куда: с фигурой гимнаста и кудрявой головой поэта!» — с удовольствием отметила Тоня, и глаза ее просияли. Она постаралась с особым изяществом подняться ему навстречу, подала руку. В плиссированной зеленой юбке, в облегающей белой кофточке Антонина самой себе казалась ландышем.
— Вы сегодня определенно собрались сразить кого-то! — рассматривая девушку чуть прищуренными глазами, проговорил Коптев.
Тоня загадочно улыбнулась:
— А вы не догадываетесь кого?
Коптев выразил удивление.
— Уж не меня ли? — добродушно спросил он. — Однако имейте в виду, — тотчас серьезно добавил он, — я из неуязвимых!
«А вот возьму и проверю твою неуязвимость!»
Федор диктовал, она печатала, как и всегда, быстро, без ошибок.
— Да вы мастерица! — похвалил он.
— Для вас стараюсь! — раздалось в ответ.
Всякий раз, когда Коптев заглядывал в текст заметки, пригибаясь к Тоне, она лукаво косилась на его профиль.
«Ну, сделай милость... чмокни меня в затылок!» — мысленно внушала она ему.
Из учебного комбината они вышли вместе. Широкие окна культбазы напротив ярко светились, в зале шли танцы под гармонь.
— Проводите меня туда, — попросила Тоня, внезапно загораясь пришедшей в голову мыслью.
— С удовольствием! — весело ответил Коптев, пропуская девушку вперед.
По всем правилам галантного ухажера он помог Тоне раздеться, снять боты, и они стали протискиваться в зал среди курящих в коридоре парней.
— Кто такая, откуда? — говорили вокруг Коптева.
Пляска Тони захватила Федора и как-то сразу разрушила в его представлении несколько манерный облик девушки.
«Да она, оказывается, простая и веселая!»
Тоне шумно хлопали за «Казачка», просили повторить.
— Нет, нет, мне пора, дома волноваться будут, — говорила она Коптеву, направляясь в раздевалку. И вдруг, вглядевшись в его лицо, лукаво погрозила ему пальцем.
— Вижу, вижу, неуязвимость-то ваша трещинку дала!
Как жестоко потом она была наказана за эти слова! Дни бежали, а все оставалось по-прежнему: раз в неделю он приходил к ней продиктовать свои заметки, был вежлив, предупредителен. При случайных встречах крепко жал руку, скороговоркой осведомляясь, как жизнь. Хотя бы задержал взгляд на ее костюме, прическе, наконец. Все впустую. Началось вроде бы с шутки, а что вышло? Правду сказал: неуязвимый, а она собачкой готова побежать за ним — только бы заметил! Будто околдовала его Настя в своих обносках с сестринского плеча!