— Да что смеяться! — воскликнула продавщица. — Что мы, туфту ему гнать будем?! Кого хочешь на селе спроси — каждый расскажет, как люди пропадают. Проходи сюда, Вадюша, садись.
На мгновение повисла жуткая тишина. Я протиснулся между двух столиков с печеньем и халвой за прилавок и сел на белый пластмассовый стул. Елена начала рассказывать.
Как оказалось, неподалёку от медпункта стоит припорошенный снегом остов небольшого дома. До пожара в нём жила странная бабка по фамилии Мазухина, по слухам — дочь немецкого офицера. Мать её умерла, когда Анечке Мазухиной было одиннадцать. А вскоре и сама девочка пропала. Объявилась только спустя несколько лет, подросшая, но ужасно морщинистая, и стала жить в затворничестве.
По селу пошли разговоры, что загадочно состарившаяся Анечка имеет дар исцеления.
Страдающий от кашля слесарь принёс Мазухиной полмешка картошки и бутылочку медицинского спирта. За такой магарыч колдунья полностью излечила его недуг. Говорили, что с тех пор мужик действительно ни разу не кашлянул и вообще обзавёлся отменным здоровьем. Клиентов у Мазухиной прибавилось, приезжали даже из соседних деревень, кто ноющие суставы лечить, кто зрение поправить, кто от мигрени или от душевных переживаний избавиться. Знахарка бралась за всё.
Потом, уже после развала СССР, заехал к ней какой-то коммерс, привёз жену. Ни один врач в области не рисковал браться, мол, не операбельно, полгода — максимум. Мазухина усадила женщину за стол, о чём-то с ней потолковала и дала выпить отвар. Та хлебнула и тут же замертво сверзилась на пол.
Коммерс на колдунью набросился, половину зубов ей выбил. Мазухина ему кричала, что иного выхода не было, болезнь тяжёлая оказалась, насланная кем-то. Жена его сама смерти ждала, мучилась только. Но обезумивший от горя мужик не слушал. На шум сбежались соседи, увидели, как заплаканный муж тащит на плече бледное тело супруги. Не успел он дойти до машины, только за калитку Мазухиного участка ступил, как рожу скорчил, упал и расколол голову о декроттуар для чистки обуви.
С тех пор ведьма больше не принимала людей. Один раз зашла к ней бухгалтерша из колхоза, просила спину вылечить. Мазухина её даже на порог не пустила. Тётка со злости на землю плюнула, обматерила хозяйку и ушла. И той же ночью муж её со смены вернулся, дочку маленькую подушкой задушил, жену молотком забил и сам посреди горницы вздёрнулся.
А в конце девяностых забрёл к Мазухиной на участок приезжий студент. Посреди бела дня крепкий парень не дошёл и до дверей дома, как схватился за грудь, посинел и начал задыхаться. Сидевшие неподалёку мужики это увидели, подорвались с мест, вытянули бедолагу с участка, еле откачали. Всем тогда стало понятно, что колдунья не потерпит любых визитов, даже случайных.
Страшное произошло в феврале двухтысячного года. По селу шла молодая мать, одной рукой вела коляску, в другой сжимала ладошку рыдающего мальчишки. Из-за чего-то он расстроился, обиделся на мамку, всё вырваться хотел, но не получалось. А напротив дома колдуньи точно силы в нём прибавилось, настолько легко он освободился. Побежал прямо к калитке, мать за ним. Он на неё обернулся, затопал сапожками, шапку сдёрнул, швырнул на снег и давай визжать. Колдунья дверь раскрыла, позвала ребёнка, а матери кулаком пригрозила, чтоб не вмешивалась.
Несчастная девушка только до забора добралась, а сын её уже на крыльцо залез. Истерил жутко, пищал, чтоб мать не подходила, а та сама вся в слезах, чуть не на коленях умоляет его вернуться.
Люди из ближайших домов вышли, стали глазеть. Мать ревела, просила сыночка к ней подойти. Дитё в коляске тоже плакало, горлышко воплем рвало. А мальчишка на крыльце уши закрыл, прошамкал что-то невнятное, отвернулся от мамки и с визгом забежал в дом Мазухиной. Дверь захлопнулась так громко, что у наблюдателей перехватило дыхание.
Девушка отпустила коляску, уже хотела кинуться за сыном, но подоспевшие соседи схватили её за шиворот и оттащили подальше от забора. Всё, говорят, нет больше сынишки, не уберегла.
Ночью отец ребёнка собрал полдюжины мужиков, они выпили и решили, раз уж сына не воротишь, то пускай хоть других детей Мазухина не получит. Намесили в сарае несколько бутылок горючки, вставили запал и двинулись к дому ведьмы.
Поначалу пламя вело себя странно, расходилось очень медленно, но вскоре дом будто устал сопротивляться и в мгновение был окутан огнём. Тогда-то мужики и увидели, как под прикрытием дыма кто-то выскочил из окна и опрометью ринулся в огород. Тут же на крыльцо вышла пылающая Мазухина и, вопя от боли, зашагала к остолбеневшим поджигателям. Но силы покинули её, и ведьма замертво упала на грязный снег.