Однако все это не доказывает, что февральские демонстрации, и особенно солдатские бунты, были запланированы или организованы большевиками. Напротив, имеются все доказательства тому, что большевики не сумели создать организации, которая в тот момент смогла бы спровоцировать массовые демонстрации, есть доказательства, что революции до окончания войны они не ждали, выступление масс, особенно весной 1917 года, считали совершенно нежелательным и боялись провокаций со стороны полиции. Очевидно, события развернулись неожиданно для большевиков. Они решили присоединиться к народному движению лишь после того, как стал очевиден его размах и возможные политические последствия. Но так, в конце концов, поступили все, кто считал, что для старого режима пробил последний его час. Так, после некоторых колебаний, поступил и председатель Думы Родзянко.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 2
1. Ив. Меницкий. Революционное движение военных годов. 1914-1917. М., 1925. -См. также некоторые биографии революционеров этого времени в энциклопедии Граната. М., 1910-1938, том XII (41).
2. Меницкий, ук. соч., том II, стр. 265.
3. Опубликовано у Меницкого, ук. соч., том I, стр. 145.
4. Цитируем текст, перепечатанный в официальном докладе министерства внутренних дел: "Обзор деятельности русской социал-демократической рабочей партии в период с начала войны России с Австро-Венгрией и Германией до июля 1916 года", стр. 60 и далее. Первоначально опубликован Г. Алексинским в Париже. См.: "Россия и свобода", № III, 1915.
5. Составители манифеста, вероятно Плеханов и Чернов, старались не слишком настаивать на точности этого слуха.
6. То есть общественные организации во время войны.
7. Манифест оборонцев был подписан 10 сентября 1915 года в Женеве. Заметим параллель между идеей конституционных изменений, как главного условия для победы над Германией, и сходными лозунгами, сформулированными в это самое время, накануне съезда Союза земств и городов, в Москве. Заметим также выражение "внутренний" и "внешний" враг в манифесте и в "Диспозиции № 1" таинственного комитета народного спасения, составленной, вероятно, также в сентябре 1915 года; см. гл. 8, § 2.
8. Из обзора доклада Беленина (псевдоним Шляпникова) в № 1 журнала "Сборник Социал-Демократа", издавался Лениным и Зиновьевым в Швейцарии, стр. 57.
9. Автобиография Шляпникова в энциклопедии Граната, том XII, часть 3, стр. 249.
10. См., например, суд над так называемой группой "Пресня" (РСДРП). Опубликовано в приложении к книге Меницкого, ук. соч., том II, стр. 274-304.
11. См. списки агентов московской охранки в приложениях к книге Меницкого, ук. соч., том I, II.
12. Они провели там некоторое время в 1915 году, и Крупская жаловалась на их недисциплинированность. См.: "Ленинский Сборник", том XI, М., 1931.
13. Из доклада, прочитанного перед молодыми рабочими 22 января 1917 года. См.: В.И. Ленин. Сочинения (2-е и 3-е издания), том XIX, стр. 357. М.-Л., 1926-1932 и 1928-1937.
Глава 3
РЕВОЛЮЦИЯ И АРМИЯ
Армия в мирное и военное время. - Армия и правительство. - Армия и общественные организации. - Родзянко и армия. - Состояние армии к концу 1916 года.
§ 1. Армия в мирное и военное время.
Подавляющее большинство исследователей русской революции согласны в том, что революция была вызвана войной. Однако в чем именно выразилось влияние войны, каким образом война определила ход революции - тут мнения расходятся. В прошлом общепринят был взгляд, что главная причина заключалась в военных неудачах и несостоятельности правительства. Это мнение можно считать производным той яростной атаки против правительства, которую в 1915-1916 гг. вели и радикалы, и либералы, поэтому здесь позволительно заподозрить пристрастие. Даже если принять, что обвинения оппозиции основательны, то сама посылка, что бездарное ведение войны непременно ведет к падению правительства и системы в целом, не бесспорна. Военное поражение не обязательно становится прелюдией революции. Восстание декабристов в 1825 году последовало за победоносной войной. Унизительное поражение России в крымской кампании не привело к революции. Но революционная ситуация непременно возникает там, где правительству и его учреждениям не удается одушевить и направить силы, которые высвобождаются в народе войной. По многим причинам Николай П и его правительство оказались совершенно неспособны подчинить себе эти силы и потеряли контроль над ними задолго до того, как они стали открыто противоправительственными.
Это общее утверждение приложимо прежде всего к русской армии. Русская армия, после введения в 1874 году всеобщей воинской повинности, всегда была гибким и надежным орудием в руках правительства. Во время революции 1905 года, несмотря на спорадическое дезертирство и мятежи, главным образом армия и казаки обеспечили победу правительства над революционерами и находящимися под их влиянием массами. Армия присягала царю, присяга эта не была простой формальностью ни для солдат, главным образом из крестьян, ни для кадровых офицеров. Сила присяги усугублялась представлением о царе как о помазаннике Божием, а также социальной замкнутостью армии, которая в очень малой степени была затронута политическим брожением времени. Огромный приток новобранцев и запасников в начале Первой мировой войны совершенно изменил положение. Молодые русские крестьяне были превосходными солдатами, справедливо считалось, что они выносливы и что их легко обучать, чего нельзя было сказать об огромной массе бородатых семейных людей, интересы которых глубоко укоренились в жизни их деревень и хозяйств, и их, после короткого периода переподготовки, отсылали на фронт в качестве подкрепления, плохо вооруженных и часто плохо одетых и обутых.
Что касается офицерского состава, то он в течение трех лет, предшествовавших революции, подвергся еще большим изменениям. Процент убитых и раненых офицеров превышал процент убитых и раненых солдат. Невероятное разбухание разных штабов, требующих персонала, опытного в полевых условиях, вело к быстрому продвижению по службе и лишало фронтовые линии офицеров, получивших звание в мирное время. Их заменяли подпоручиками и прапорщиками, получившими подготовку в кадетских корпусах. Курс, длившийся более двух лет в мирное время, был к 1916 году сокращен до шести месяцев. Социальный состав нового контингента офицеров также изменился. Офицерская карьера, за исключением гвардии, давно перестала быть прерогативой высших классов. Напротив, офицерское звание было доступно людям, которые никак не могли считаться привилегированными. Это был один из главных факторов социальной мобильности. Многие высшие офицеры военного времени по происхождению и имущественному положению далеко не могли сравниться с вождями революции. Несмотря на это, военная карьера вполне реально связывала с офицерской кастой и требовала подчинения суровому духу армии. Перемена социального состава офицерства в основном была вызвана притоком новоиспеченных кадров военного времени. Эта молодежь, в большинстве своем, никогда раньше не думала о военной карьере, многие пришли из университетов и по мировоззрению принадлежали к русской радикальной интеллигенции. Многие были связаны с так называемым "третьим земским элементом", т.е. земствами и городскими управами, через которые революционные партии - главным образом эсеры - пытались проникнуть в российскую администрацию. Некоторые симпатизировали революционным партиям как таковым. Для офицеров, получивших звание во время войны, служба в армии перестала быть вопросом профессиональной гордости и сложных душевных переживаний, даже несмотря на то, что большинство из них поступило на военную службу по патриотическим соображениям. Но патриотизм, как они его понимали, означал присягу родине, а не государю, даже и в тех случаях, когда два эти понятия сознательно не противопоставлялись друг другу.