– Гораздо хуже, – все так со слезой отвечает Вера. – Он меня не любит. Я устала от тебя, Терехов. Устала от твоего безразличия.
Теперь она должна бы заплакать. Но она продолжает есть, постукивая коронкой. Я осторожно приподнимаюсь, чтобы смыться в свою одиночную камеру (то бишь кабинет). Но Вера начеку.
– Я не закончила, – говорит она. – Ты когда прекратишь заигрывать со Стеллой? Надо мной уже все общежитие смеется.
– Это плохо, – отвечаю. – Должны сочувствовать.
– Специально подрываешь мой авторитет?
– Настоящий авторитет, Вера, невозможно подорвать. Но если уж ты затронула эту тему, внесу ясность. Лично мне Стелла не сказала пока ни одного плохого слова, не бросила ни одного косого взгляда. Почему я должен лезть в твой окоп?
– Я так и знала – ты не на моей стороне, – сказала Вера.
Она родилась не в то время. Ей бы палить из «максима», сидя в тачанке. Классная бы вышла Верка-пулеметчица. А она добрая, участливая, готовая всем помочь, кто ни обратится. Я бы дал ей медаль за бескорыстную помощь людям. Да что там медаль! Орден! Но у нее есть один недостаток. Она любит свое влияние на людей. И необъективна к тем, кто ей в этом мешает. Она сражается с ними со всей страстью и безоглядностью Стрельца. Но я-то почему должен подносить патроны?
Глава 7
Утро. Женька в дверях. Трет глаза, потягивается. Я особенно люблю ее такой, с заспанными, чуть припухшими карими глазами. Я не из тех отцов, которые страдают сумасшедшей любовью к детям. Но я помню, что первым словом Женьки было не мама, а папа. Я вижу в ней больше своих черт, чем в Денисе. Она умеет добиваться своего, несмотря ни на что. Пошла в английскую спецшколу поздно, с шестого класса, считалась недотепой, но через два года стала лучшей в классе. Еще школьницей овладела слепым методом машинописи и стала зарабатывать, печатая рукописи. Дочь, которая оправдывает ожидания отца подобно образцовому сыну, – самая лучшая дочь.
Женя бывает со мной откровеннее, чем с матерью. Поэтому спрашиваю прямо.
– Как там Гриша?
Женя плюхается в кресло:
– Что ты хочешь услышать, папочка? Ну, давай, скажу откровенно: он начал проникать в меня.
Последние слова для меня, как удар током. Дочь успокаивает.
– Ну, в смысле, лезет под кожу. А я… вот как с тобой, прикалываюсь. Говорю, я готова довериться вам, Григорий, в наше трудное время, но мне мало того, что вы избавите меня от каких-то проблем. Мне важно чему-то у вас научиться. Но чему вы можете меня научить? Пользоваться стволовыми клетками?
– В папики себя предлагает, плешивый бабуин?
– Типа того.
Женя, как и Надя, зарабатывает тем, что дает уроки английского. Репетитор сегодня – это и модно, и денежно, и престижно. Ученики идут к ней с утра до вечера. Каждый приносит зеленую бумажку. Зарабатывает она больше меня, но все равно не поспевает за своими запросами. А в моде спонсоры, папики… Меня это рвет на части. Но я не могу ничего изменить. Даже если я начну зарабатывать больше и подбрасывать дочери деньжат, это ничего не изменит. Она будет желать спонсора, папика. Потому что это в тренде. Нужно смириться. Как там говорили древние – следует подчиниться времени. Как же от этого тошно.
– Можно, я закурю?
Женя вынимает из пачки длинную дамскую сигарету, щелкает зажигалкой, с шиком заправской курильщицы вдыхает дым полной грудью, выдыхает струю. Она начала курить год назад. Мне стоило больших усилий привыкнуть к этому. Но прежде я отчаянно этому сопротивлялся. Однажды она пришла за полночь, от нее пахло вином и табаком. Я не выдержал и съездил ей по щеке. Она поблагодарила:
– Спасибо, папочка, что не со всей силы.
У нее потекли слезы. У меня защипало в глазах. Тогда я окончательно понял, что подобные родительские аффекты – не от желания причинить боль. Не от уверенности, что такое наказание даст ожидаемый результат. А от слабости и бессилия.
– А ты знаешь, что Дениска курит? – спрашивает Женя.
Конечно, это для меня не секрет. Когда Денису исполнилось года четыре, я бросил курить. По себе знал, как заразителен пример курильщика-отца. Положил, так сказать, свою привычку на алтарь воспитания. Ну и что в результате? Конечно, здоровье себе сберег. Но сына от курения не избавил. Учуял у него запашок изо рта. Денис, конечно, пустился заверять, что мне показалось. Пришлось понюхать кончики пальцев. Так отпали все сомнения.
– А что он курит, знаешь? – спрашивает Женя. – Запах травки ни с чем не спутаешь. А с кем водится?
Обычно я вижу сына возле дома в компании соседских мальчишек. Он возвышается над ними и что-то им втолковывает. Они слушают его, будто он старше, а он всего лишь выше ростом.