Идёт он по тропе заповедного леса. Багровое солнце поблёскивает из-за туч. Деревья тянутся голыми ветками к мрачно нависшему небу. Тишина. Отчего-то жутко. Сердце гулко колотится, норовя вырваться из тесной клетки рёбер и разбудить нечто хищное. От этого становится ещё страшнее. Меж стволами деревьев мелькают смутные тени, а в густых кронах вспыхивают алыми точками глаза неведомых чудищ.
От каждого шороха сердце бухается в пятки.
«Хрясь» - треснула ветка за спиной. Сейчас он обернётся и…
Он приготовился встретиться со своим страхом лицом к лицу. Пережить, одолеть – и с кошмарами будет покончено навсегда.
- Выходи! – беззвучно взмолился он к своему мучителю.
Ужас ответил донельзя буднично:
- Ква-а-а-ак!
Михрютка резко дёрнул головой и проснулся. Полежал, глядя широко раскрытыми глазами вверх. Перевернулся на левый бок и только прикрыл веки, чтобы вернуться в сон и победить страх, как снова раздалось громогласное:
- Ква-а-а-а! Ква-а-а-а!
Утробные голоса лягушек подняли бы даже мертвеца.
Он попробовал было сунуть голову в мох, чтобы заглушить кваканье. Тщетно.
- Ква-а-а!
Понял, что уснуть не удастся, и выполз из-под коряги.
Со всех сторон неслось ликующее и жизнерадостное:
- Ква-а-а! Ква-а-а! Ква!
Михрютка залез на корягу и осмотрел свои владения: то тут, то там на кочках сидели лягушки и самозабвенно квакали.
Особенно старались самцы. Раздували защёчные мешки-резонаторы, стараясь квакнуть громче соперника, чтобы произвести впечатление на зеленых подружек.
Самочки не отставали: отчего ж не посплетничать в вечерний час, у кого слизи на коже больше, кто из лягушек-соседок уродливее и глупее?!
Михрютка ужасно не любил такие разговоры, но поделать ничего не мог.
- Лучше бы дождь вызывали, как и положено приличным жабам! – проворчал он.
Присел на кочку и задумался о тяжёлой жизни болотного смотрителя.
Сплетницы даже голосов не приглушили:
- Ква-а-а! Михрютка, обормот такой, не гоняет аистов с болота. Так и норовят голенастые кого-то из нашей братии сцапать!
- Это ещё что! Давеча меня чуть змея не проглотила. Знаешь, что этот негодяй сказал?! «Змеям тоже надо кушать!». Ненавижу… Ты слышишь, Михрютка?! Ненавижу!
Он тихо вздохнул и негромко сказал в сторону кваканья:
- Да слышу, слышу. Хватит так орать. Могу и запретить. Переходите на растительную диету. Мухи да комары на вас жалуются, что лопаете их в три горла. Ну, так что? Прогнать аистов?!
Обычно лягушки любое замечание встречали возмущённым кваканием, лишь бы пошуметь. Но тут - замолчали, задумались, переваривая услышанное.
На ветку берёзы устало опустилась сорока, кивнула Михрютке и прикрыла веки.
«Наивная, тоже хочет вздремнуть», - хмыкнул про себя смотритель болота.
Как в воду глядел. Лягушки снова заквакали.
Самая толстая, а потому наиболее авторитетная из них, басовито заявила:
- Не понимаю, что мы делаем в этом болоте?! Мы - умные, красивые и обаятельные - и в этой грязище сидим. Фи!
Вторая лягушка, с длинными голенастыми лапками, которыми несказанно гордилась, согласно квакнула:
- Наше место определённо не здесь. Мои стройные ножки достойны лучшего!
Третья, кокетливо растянув рот до ушей и поочерёдно моргая круглыми глазищами, добавила:
- Эх, а раньше на болоте царевичи невест искали. Вот времена были!..
Сорока неодобрительно покосилась в сторону лягушек и громко сказала:
- Девочки, что ж вы здесь время теряете?! У восточного края болота, возле сломанной ивы, царевич бродит с луком и стрелами. Царевну-лягушку, поди, ищет.
Три подружки переглянулись и наперегонки, с кочки на кочку, поскакали на восток к долгожданному царевичу. Допрыгали до протоки, бултыхнулись в воду и словно торпеды понеслись навстречу мечте. Брызги летели во все стороны.
Михрютка посмотрел вслед зелёным кокеткам, помахал им вслед мохнатой рукой, помолчал немного и с искренней признательностью в голосе проговорил:
- Спасибо тебе, белобока, уважила, отвлекла этих сплетниц. Трещат и трещат без умолку. Хорошая придумка.
- Какая придумка?! Есть там царевич. Штаны исподние в обтяжку, камзол с кружевным воротником, меч вроде прутика на боку болтается и шапка с пером. Чудной царевич какой-то. Что-то непонятное лопочет – «пуркуа», «амур», «тужур»...
У Михрютки аж ноги подкосились:
- Батюшки светы! Иноземец какой-то к нам пожаловал. Надо глянуть, вдруг ещё жаб наших обидит.
Тяжко вздохнул и, торопливо перепрыгивая трясины да лужицы грязи, двинулся по кочкам.
Поскользнулся. Упал в болотную жижу. Встал, отплёвываясь, и продолжил свой путь.
С трудом добрался до восточного края болота и застыл: на берегу ярко пылал костёр, а заморский принц жарил лапки трёх лягушек.