Чему удивляться? Она молила Модраш о помощи, и он помог, по-своему, с наукой для молившей. И хоть сопротивляйся, хоть возмущайся - ничего не изменишь, она просила - она получила. Некого винить.
Семен привел девушку на кухню, усадил за стол, где уже ничего не напоминало о недавнем акте вандализма и издевательства над младшими братьями человека. Остальные члены семьи уже поглощали пищу и лишь покосились на присоединившихся к трапезе.
- Я уж думал вы начисто провалились, - буркнул только Прохорыч, а Витек подозрительно на притихшую, как прибитую, девушку посмотрел потом на Семена, усмехнулся нехорошо и вновь к пище вернулся.
Колмогорцев поставил перед Эей тарелку с кашей, а себе как всем, положил еще и мяса, есть начал.
Девушка смотрела на неприглядную массу и думала: есть или не есть? Покосилась на Семена, вздохнула: рацион землян ей теперь до конца жизни наблюдать и мириться с ним. Ужасно. А что еще ее ждет, какие неприятные сюрпризы? Знать бы, чтобы успеть свыкнутся и впадать в шок, когда произойдет, как случилось при вспышке ярости Семена, неожиданной, немотивированной, страшной в своей агрессивности. Папа бывает, приходит в ярость, и Констант, вообще мужчинам свойственно проявлять эту эмоциональную крайность, но так же норма и контролировать ее, не давая выход вредоносным для окружающих волновых излучений. И уж тем более ни один флэтонец не причинит вреда женщине, а вот на счет землян у Эйфии большие сомнения образовались. Уж если они зверька беззащитного убивают ради мяса и шкурки, то, что им стоит женщину убить или покалечить, тем более чужачку?
И как ей Семену сказать кто она? А ведь она должна его теперь в известность поставить к какому роду относится, какого сословия и с какой планеты. Как он прореагирует?
- Почему не кушаешь? - спросил мужчина, заметив, что она только сидит да смотрит.
Эя поспешила взгляд опустить на всякий случай, в тарелку уставилась, ложку взяла. Только как ею пользоваться понятия не имела, оттого неуклюже кашу мучила, пытаясь вязкую массу подцепить и до рта донести.
Семен хмуро смотрел на ее манипуляции и понимал, что ничего не понимает: Фея ни разу ложкой не пользовалась или дурачится? Илья косился через плечо на девушку, и не выдержал, развернулся и продемонстрировал, как управляться ложкой. Эя попыталась повторить и уронила ее в кашу к собственному конфузу.
- Графиня, блин, - бросил Витек. - Поди, только с ножечка и вилочки есть привыкла, ишь пальцы-то выгнула.
- Кончай бурчать. Что к девушке привязался? Иностранка она. Может они каш сроду не отведывали, - сказал Иван.
- Точно. И вообще, она вегетарианка, - напомнил Петр.
- А траву козы обычно без всяких приспособлений щипают, - согласился Виктор с ядовитой усмешкой.
Семен тяжело глянул на него:
- За языком следи.
Эйфия тарелку от себя отодвинула:
- Эллимор. Ийа уйтот? - спросила у мужчины. Тот нахмурился, не понимая:
- Не нравится?
Девушка на Степного покосилась: разве я неправильно слова выучила?
- Она уйти хочет, - перевел Илья.
- Ты ее язык выучил? - удивился Петр.
- Нет, это она наш учить начала. "Я уйдет", сказала.
- Она же ничего не съела.
- Видно не хочет, - сказал мужчина, у девушки жестами уточнил, на пищу указывая: невкусно?
- Аппетита нет, - ответила она, сообразив, о чем речь и опять у Семена спросила. - Ийа уйтот?
- Она не хочет, у тебя спрашивает разрешения из-за стола выйти, - перевел Колмогорцеву Степной. - С чего вдруг?
- Не отпускай, Сема, пусть сидит, - развеселился Витек. Семен же плечами пожал, недоумевая с какой радости Фея у него разрешения спрашивает:
- Пожалуйста.
Девушка поняла, что ее отпускают, и поспешила выйти, не забыв за угощение поблагодарить. Горец проводил ее чуть удивленным взглядом: вот чудачка.
- Не заморачивайся, Сема, у иностранцев все не так, как у людей, - заметил Иван.
Эйфия бродила по дому, понимая, что ей теперь придется обживаться здесь.
Ей так и слышался злорадный смех Марины, которая, Эя уверена, порадуется узнав, что сестра стала женщиной землянина. "Так тебе и надо", - самое тактичное, что она скажет. Эгноты же сейти вовсе не поймут, будут шокированы, как отец с братьями. Мама может спокойно весть воспримет, но ее мнение, каким бы оно не было, при ней и останется.
"Жутко", - оглядывалась девушка: "неужели мама жила так же, в таком доме и обществе?
Нет, отец меня здесь не оставит. Убьет Семена, а братья помогут. И будет смыто оскорбление, а может и вовсе замята история, вычеркнута из памяти и хроник. Меня вернут домой, а через какое-то время вновь выдадут замуж… неизвестно за кого".
Подобная перспектива девушку устраивала еще меньше, чем жизнь с землянином низкого сословия. Но с другой стороны, отец ее спрашивать не станет, когда найдет, а найдет точно. С одной стороны: быстрее бы, с другой: пусть бы шлее все как идет.
Металась душа Эйфии, понять не могла, что ей надо. Масса, но за то и за это, целый список минусов и плюсов. Девушка хотела выжить и понимала - невозможно, если не вернутся быстрее домой, но с другой стороны она хотела, чтобы и Семен жил, а одно с другим несовместимо.
Была бы на ее месте Марина, она бы не сомневалась, не мучилась: забрала бы и-цы у любого кто ей попадется, и спокойно протянула до того, как ее найдут, а об инциденте с землянином вовсе ничего не сказала, спрятала бы этот факт своей жизни от всех. Но она-то не Марина, не сможет она родных обмануть и мужчину, которому теперь принадлежит. Понимали бы они друг друга - было бы проще: Эя бы ему все рассказала и вместе, что-нибудь решили, как и положено супругам, но Семен ее понимает не больше чем она его. Остается на Илию уповать, надеясь с его помощью трудный земной язык выучить.
Девушка замерла у окна, сообразив, что есть еще один выход из положения: найти беглеца Хакано, попросить его, чтобы тот хозяйку вывел из этих мест и помог найти дядю Александра, маминого брата. Он-то должен флэтонский знать, и связь с флэтонцами у него наверняка есть. И посоветовать, что племяннице делать он сможет, все-таки родня. Но в хорошем плане две прорехи: теперь Эйфии без разрешения Семена никуда не уйти и то поселение, где дядя живет, девушка не знает, где находится и как оно называется. И как тогда найти? Лауг в этом не помощник.
Эя достала сейкап, понимая, отчего так вяло мыслит: суета мозговая, а дельных идей нет. Спад пошел, сонливость началась - энергетическое истощение о себе знать дает.
Только сапфир открыла, как ее руку накрыла ладонь Семена и сжала кулон:
- Не надо, - покачал головой мужчина. Эйфия недоверчиво на него посмотрела:
- Не хочешь, чтобы я пыльцу приняла? Но мне надо. Я даже не услышала, как ты подошел - это первый признак спада. Зрение и слух притупляется, мозговые процессы замедляются. Потом станет хуже.
- Отдай мне тайник, Фея, - потянул на себя сейкап мужчина. - Не бойся, я буду рядом и помогу. Ломки пройдут, и наступит улучшение. Сама подумай, зачем тебе этот яд? Ты же умница, представь, что тебя ждет через год, два? Наберись сил и терпения, я буду рядом, помогу, - на себя тянет кулон.
Эйфия расстроилась, понимая, что Семен против того, чтобы она приняла пыльцу, более того, он хочет забрать ее хранилище. Неужели для него лучше, чтобы она страдала от истощения? А может он не приемлет пыльцу, считает, лучше пусть Эя живое и-цы берет?
Да ничего он не считает! Он понятия не имеет об энергетике и последствий ее дисбаланса в организме!
Девушка отодвинулась от мужчины, робея, что смеет перечить. Опять ей приходится бунтовать.
Семен ладонь протянул, настаивая: отдай.
- Не знаю, какой упырь тебя на эту дрянь посадил, но сгубить тебя не дам.