Поначалу у руля на равных стояли Королева и Страшила, но продолжалось это недолго. Мы очень скоро поняли, насколько сложен и труднодоступен бразильский рынок облигаций. Неудивительно, что ни один банк США так и не смог преодолеть паутину местных запретов. Поэтому мы наняли в помощники бразильский инвестиционный банк и тамошнюю юридическую фирму, но переговоры все равно шли трудно и изобиловали массой заковырок. Уже через несколько дней дискуссии вышли за пределы понимания Страшилы, и он лишь не к месту повторял, что аббревиатура ему очень нравится.
Страшиле и раньше доводилось иметь дело с Королевой; как оппонент она была ему совершенно не по зубам. Когда Королева вплотную занялась бразильскими бумагами, Страшила фактически самоустранился. BIDS требовали настоящей «ракетной» квалификации в гораздо большей степени, чем любые производные, с которыми Страшила вообще сталкивался, и ему это бесцеремонно давали понять всякий раз, как он открывал рот. Королева вцепилась в бразильское дело железной хваткой и легко оттерла Страшилу от руля.
Первый вклад Страшилы в подготовку операции был крайне вредоносным. Когда ГПП разрабатывала новый продукт, мы обычно привлекали некоторых продавцов из других групп. По случаю BIDS Страшила пригласил десятка полтора ведущих продавцов на латиноамериканский ланч со всякими «такос», «начос», «кесадильяс» и напитками замысловатого цвета. Блюда, правда, оказались мексиканскими, а не бразильскими, но большой разницы, по-видимому, не было. Мы объяснили собравшимся суть операции, и Страшила произнес небольшой спич. Затем все стали есть. Последствия трапезы, сказавшиеся через несколько часов, сами по себе служили предупреждением, что Страшилу близко нельзя подпускать к BIDS.
На следующее утро мне едва удалось пройти десяток шагов от кровати до душевой кабины у противоположной стены. Я чувствовал, что сильно отравлен. К сожалению, я не мог остаться дома, поскольку мне нужно было проконтролировать действия других продавцов и узнать, как у них идут начальные переговоры с клиентами. Для BIDS этот день имел существенное значение. Поэтому я принял желудочное средство и отправился на работу.
Приехав в банк с некоторым опозданием, я увидел, что Страшилы еще нет и вообще торговый зал подозрительно пуст. Куда же все делись? Тут я почувствовал очередной приступ и бросился в туалет. Вернувшись в зал, я спросил у секретарши Страшилы, где ее шеф. Она не имела ни малейшего понятия. Я позвонил ему домой. Тоже глухо. Через пятнадцать минут я позвонил еще раз, и на сей раз Страшила со стенаниями отозвался.
— Эй, вы там живы? Что случилось? — прокричал я в трубку, страстно желая, чтобы Страшиле было так же плохо, как мне.
— Не знаю, — прошептал он.
— Может, съели что-то не то?
Я-то знал, в чем дело, и, вспоминая все «начос», опять прикидывал расстояние до туалета.
— Передай всем, я очень сожалею, — только и смог выдавить Страшила.
Время близилось к полудню, а в торговом зале по-прежнему не было никого из вчерашних сотрапезников. Своей отравой Страшила настолько основательно подкосил лучшие силы зала, что этот эпизод я стал называть «месть Страшилы». Потом я опять побежал в туалет и обнаружил, что все кабинки заняты. В полном отчаянии я ждал.
Наконец, из одной вывалился продавец с совершенно изможденным видом и мрачно бросил мне: «На твоем месте я бы туда не заходил», а другой добавил: «Ну, спасибо за ланч, ты, жопа! Вы же переморили весь зал к такой-то матери». Зажав нос, я постарался обойти его, но он завопил: «Скажи вашему козлу, что он труп!» Я кивнул и скрылся в кабинке.
Так одним ланчем Страшила чуть не загубил все бразильское дело. Королева была вне себя. По счастью, она либо ничего не ела на ланче, либо имела железный желудок. Как бы то ни было, в этот день она не вылезала из-за стола и полностью контролировала все дела по BIDS. С этого же дня я стал подотчетен Королеве, а не Страшиле.
Чтобы подготовить BIDS, мы целый месяц работали с юристами из США и Бразилии. В 1993 году Бразилия запретила одну бумагу, которая позволяла инвесторам помещать деньги в фондовые опционы с фиксированными выплатами. Поэтому теперь стратегия «опционного ящика» не годилась, а прочие альтернативы были связаны с большими неудобствами, включая авансовый сбор в 5% и вмененный налог в 15% с любых сумм, полученных на бразильских облигациях. В конце концов мы все-таки нашли лазейку в бразильском законе о взаимных фондах с фиксированным доходом, которая позволяла инвесторам из США покупать облигации и получать приемлемую прибыль после вычета налогов.