— Кто это такая? — Жоржет повернулась ко мне. — Нужно мне с ней разговаривать?
Она повернулась к Фрэнсис, которая сидела улыбаясь, сложив руки, прямо держа голову на длинной шее и выпятив губы, готовая снова заговорить.
— Нет, я не люблю Парижа. Здесь дорого и грязно.
— Что вы? Я нахожу, что Париж необыкновенно чистый город. Один из самых чистых городов в Европе.
— А по-моему, грязный.
— Как странно! Может быть, вы недавно здесь живете?
— Достаточно давно.
— Но здесь очень славные люди. С этим нельзя не согласиться.
Жоржет повернулась ко мне.
— Миленькие у тебя друзья.
Франсис была слегка пьяна, и ей хотелось продолжать разговор, но подали кофе, и Лавинь принес ликеры, а после мы все вышли и отправились в дансинг, о котором говорили Брэддоксы.
Дансинг оказался «Bal Musette» около Пантеона. Пять вечеров в неделю здесь танцевали рабочие этого района, но один вечер в неделю помещение превращалось в дансинг. В понедельник вечером было закрыто. Когда мы приехали, в дансинге не было ни души, кроме полицейского, сидевшего у двери, жены хозяина за обитой цинком стойкой и самого хозяина. Как только мы вошли, сверху спустилась дочь хозяев. В комнате стояли столы и длинные скамейки, а в дальнем конце была площадка для танцев.
— Жалко, что так поздно собираются, — сказал Брэддокс. Дочь хозяев подошла к нам и спросила, что нам подать. Хозяин взобрался на высокий табурет возле площадки и заиграл на аккордеоне. Вокруг щиколотки у него был шнурок с колокольчиками, и он, играя, отбивал ногой такт. Все пошли танцевать. Было жарко, и мы вернулись к столу потные.
— О господи! — сказала Жоржет. — Я вся мокрая.
— Жарко.
— Просто ужас!
— Сними шляпу.
— Пожалуй.
Жоржет пригласили танцевать, и я подошел к стойке. Было на самом деле очень жарко, и аккордеон приятно звучал в жарком вечернем воздухе. Я выпил кружку пива, стоя у самой двери, с улицы дул прохладный ветерок. По крутой улице спускались две машины Оба такси остановились перед дансингом. Из машин вышли молодые люди — кто в джемпере, кто просто без пиджака. В свете, падающем из дверей, я видел их руки и свежевымытые завитые волосы. Полицейский, стоявший возле двери, посмотрел на меня и улыбнулся. Они вошли. Когда они входили, гримасничая, жестикулируя, болтая, я увидел в ярком свете белые руки, завитые волосы, белые лица. С ними была Брет. Она была очень красива и совсем как в своей компании.
Один из молодых людей увидел Жоржет и сказал:
— Вот это марка! Неподдельная шлюха. Желаю танцевать с ней. Летт, можешь полюбоваться мной.
Высокий брюнет, которого звали Леттом, сказал:
— Образумься, умоляю тебя.
Завитой блондин ответил:
— Не тревожься, счастье мое. — И с ними была Брет.
Я очень злился. Почему-то они всегда злили меня. Я знал, что их считают забавными и что нужно быть снисходительным, но мне хотелось ударить кого-нибудь из них, все равно кого, лишь бы поколебать их жеманное нахальство. Вместо этого я вышел на улицу и выпил кружку пива в баре соседнего дансинга. Пиво оказалось плохое, и я запил его коньяком, который был еще хуже. Когда я вернулся в дансинг, на площадке толпились пары и Жоржет танцевала с высоким блондином, который танцевал, вихляя бедрами, склонив голову набок и закатывая глаза. Как только танец кончился, ее снова пригласили. Они приняли ее в свою компанию. Я знал, что теперь они все будут танцевать с нею. У них всегда так.
Я сел за стол. За этим же столом сидел Кон. Фрэнсис танцевала. Миссис Брэддокс привела кого-то и познакомила его с нами, назвав Робертом Прентисом. Он оказался уроженцем Чикаго, жителем Нью-Йорка и подающим надежды писателем. Говорил он с легким английским акцентом. Я предложил ему выпить.
— Благодарю вас, — сказал он, — я только что пил.
— Выпейте еще.
— Благодарю вас, выпью.
Мы поманили мадемуазель Лавинь и заказали по стакану коньяку с водой.
— Вы, я слышал, из Канзас-Сити, — сказал он.
— Да.
— Нравится вам в Париже?
— Да.
— Правда?
Я был немного пьян. Не совсем пьян, не по-настоящему, но достаточно, чтобы не церемониться.
— Ради всего святого, — сказал я, — да. А вам?
— Как вы очаровательно злитесь, — сказал он. — Хотел бы я обладать этой способностью.
Я встал и направился к танцующим. Миссис Брэддокс пошла за мной.