– Не знаю. Ты что им велела? Поговорить или не бомбить?
– Перестань!
Эти разговоры Фифе не нравились. Они ее пугали. Как когда-то пугало приглашение в клуб. Фифа боялась разоблачения, боялась, что, обнаружив несоответствие, Ярослав потеряет к ней интерес и Фифа лишится единственного настоящего друга, и эти волшебные прогулки по субботам прекратятся.
Но прекратились они совсем по-другому.
Апрель случился неожиданно жарким, по-летнему жарким. Из всех щелей пробивалось что-то зеленое, на всех кустах и деревьях кто-то щебетал, одним словом живая природа, хоть и задавленная городом не скрывала своей радости от прихода весны.
Как-то, болтая ни о чем или обо всем, Фифа с Ярославом дошли до театральной площади, остановились у здания театра. Ярослав, кажется, рассказывал об архитекторах, строивших когда-то и тех, что реставрируют теперь; и как это не просто совместить современные материалы с технологиями старых мастеров; ведь даже обычный гвоздь, может нарушить уникальные акустические особенности зала… А Фифа смотрела на всадника, сдерживающего под облаками четверку могучих коней, казалось, что возница машет ей, Фифе, сверху, то ли приветствуя, то ли подавая тайные знаки…
- Простите, пожалуйста, у вас нет билетов?
Вопрос прозвучал неожиданно. Рядом возникла молодая нарядно одетая женщина.
- Нет билетов? – повторила она.
Первым нашелся Ярослав:
- Нет. Лишних нет. Мы просто гуляем.
Тут женщина повела себя странно, вместо того, чтобы продолжить охоту и метнуться к другим проходящим людям, улыбнулась:
- Лишние есть у меня! пропадают, как раз два, мы с подружкой собирались, а она не смогла. Да и мои планы изменились… неожиданно, - она опять улыбнулась и протянула Ярославу билеты. – Я загадала...
Ярослав смотрел на яркие бумажки.
- Сколько мы вам должны?
- Нет, ни сколько!
- Разве это правильно?
- Очень даже правильно! У меня такой счастливый день! я встретила человека, которого ждала почти десять лет! И загадала: если увижу влюбленных без билетов, то и у меня все сложится! – Она сказала это скороговоркой Фифе как бы по секрету и, помахав рукой, убежала к стоящей у тротуара машине, открыв дверцу, еще раз помахала рукой и сделала знак, чтобы ребята поторопились. Машина уехала.
- А что? – сказала Фифа весело.
- Да, - ответил Ярослав, - почему бы и нет?!
– Влюбленных! Она сказала «если встречу влюбленных». Мы с тобой похожи на влюбленную парочку! – прыснула Фифа, но Ярослав не улыбнувшись, даже как-то сердито ответил:
–Люди мыслят стереотипами.
И они пошли. У самых дверей Фифа вдруг запаниковала:
- Ой, а я же одета не для театра!
В театр Фифа ходила только с бабушкой, и всегда это было огромное событие, готовились заранее, продумывались наряды, а вот так, с улицы… Фифа была одета по-летнему: белые легкие штаны, белая блузка и вязаная белая пушистая кофта. К несчастью в эту минуту к театру подъехал огромный автобус и выпустил группу иностранных театралов, они все как один оказались очень пожилыми, и (о ужас!) одеты «подобающим образом»: вечерние платья, меха, мужчины – в костюмах, многие с бабочками.
– Не пойду!
- Да ты выглядишь лучше этих, – Ярослав кивнул на шумно переговаривающихся интуристов. – К тому же дрескод в театрах – отменен. Тебе не о чем волноваться!
Фифа сдалась.
В это вечер давали Евгения Онегина.
Для Фифы это было просто подарком: знакомая музыка, знакомый с детства сюжет, можно просто наслаждаться всем происходящим вокруг! И было чем! Роскошный театр, живой оркестр, прекрасные голоса.
В антракте Ярослав рассказывал Фифе историю театра. И тут он знал, кажется, все! Фифа не выдержала:
- А откуда ты столько всего знаешь?
- Ты о чём?
- Ну, вот о театре, о гвоздях, о перекрытиях, о люстрах, такие подробности?
Ярослав улыбнулся.
- Студентом подрабатывал на реставрации, облазал все уголки, так что этот театр, можно сказать, и моих рук дело...
- Хорошая вещица получилась! – одобрила Фифа.
После спектакля совсем не хотелось торопиться в метро, не хотелось возвращаться в привычный суетный мир города, в ушах еще звучала музыка...
Они нашли уютное кафе. Туристический сезон еще не начался, но цены Фифу напугали, однако Ярослав даже не обратил на это внимания.
- А знаешь, что Чайковский, когда взялся за оперу, хотел поспорить с Пушкиным, ему казалось, что тот не прав, что Татьяну нужно была в финале выдать за Евгения, и всерьез хотел это изменить. Шиловский был против. А потом Чайковский получил письмо «Татьяны» в жизни! Антонина Милюкова призналась ему в любви. Он принял это как знак и, не раздумывая, женился, - Ярослав помолчал, - Ничего хорошего не вышло.