Джим держал трубку у уха и слушал, как его мать рвала и метала. В Желтофиолях он видел, как Хлоя склонилась к Спенсеру, слушая пристально его слова. Ужас и сочувствие, которое вспыхнуло в лицах всех трех женщин, оторвали, по крайней мере, ненамного его от бредящего сумасшедшего, которым стала его мать.
— Не могу поверить, что ты привез ублюдка своего отца домой, Джеймс. — Ванда Вудс практически рычала от ярости. — Этот сукин сын ничего не делает, только причиняет этой семье боль.
— Спенсер не сделал ничего плохого, мама. — Джим наблюдал за Хлоей, когда знакомые аргументы накатывали на него. — Это все папа.
— Он существует. Этого для меня достаточно.
Джим вздохнул. — Обвиняй папу, не Спенсера. — Спенсер был единственным ярким пятном в его трахнувшей семье.
— Что я тебе говорила? Оставить этого жуткого сопляка в покое! Почему ты не мог просто оставить его в Чикаго? — Как обычно, его мать уже не слушала его. С тех пор, как она обнаружила, что не только его отец изменял ей, но был ребенок от другой женщины, она свихнулась. Продолжающийся бракоразводный процесс были замкнутый с обеих сторон, так как каждый из родителей пытался взять верх над другим.
Если бы он не чувствовал больше симпатии к своей матери, он бы не был на приемном конце в ее приступы гнева. Это было не в первый раз, когда она звонила ему, чтобы вылить на него гнев из-за чего-то, к чему он имел мало отношения. — Это не моя вина, что папа обманул тебя, и это не Спенсер виноват.
— Но ты виноват, что пихаешь мне это в лицо!
— Я не могу игнорировать его, мам. — Он сомневался, что будет в состоянии противостоять ей, но он пробовал. Бог знал, он пробовал. — Он — мой брат.
— А я твоя мать. — Холод, который пришел в ее голосе заставил его вздохнуть. — Привозя его в Галле ты уже всем сказал, что принимаешь сторону своего отца.
— Я не принимаю сторону никого, и ты знаешь это. — Развод его родителей был его смертью. — Я люблю Вас обоих одинаково.
— Если бы ты любил, ты оставил бы Спенсера где его нашел. Даже Артур не хочет его в Галле.
Что, по крайней мере, было правдой. Папа Джима хотел не больше иметь дел со Спенсером, чем его мать. Мужчина не мог даже побеспокоиться, чтобы позвонить Джиму. Тишина Артура Вудса приносила ту же боль, что и пронзительно обличительные речи Ванды.
Семья, которую он знал и любил, исчезла, сгорела в предательстве и ярости, и Джим остался разбираться с разбитой жизнью, оставшейся позади. Единственный ребенок в семье, он был вынужден слушать, как его родители недооценивают других, как их брак распался. Ему пришлось выступать в качестве не только психотерапевта, но их посредником, так как каждый бросал свои обвинения и страдания на его плечи.
Когда Джим узнал о Спенсере, стало только хуже. Если бы он не выслушал отца, его пьяные тирады о Спенсере, он бы никогда не нашел своего сводного брата, и не узнал сильного духом человека, который вырос без отца в его жизни. Пока Джим горько оплакивал смерть брака своих родителей, он не мог не быть благодарен за нахождение Спенсера. Спенсер был единственным, кому, казалось, не насрать на то, через что Джим проходит. Даже его друзья сказали ему послать все, что он был взрослым. Просто, потому что Джим был взрослым, не означало, что ему не были нужны его родители, не было жаль, что вещи стали, каковы они стали.
Но ничто не могло вернуть светлых, любящих родителей, которых он думал, что когда-то имел. Может быть, после того, как развод будет завершен, они поймут, что они сотворили с ним, но Джим не собирался ждать затаив дыхание. Нет, ребенок не должен проходить через то, через что проходит Джим, независимо от его возраста.
Таким образом, он вел единственный бой, который мог, зная, что он не победит независимо от того, каким путем он пойдет. — Спенсер — моя семья, Мама, и это — конец.
Он должен был быть удивлен, когда она стала вешаться на него, но к сожалению она стала слишком распространенным явлением в эти дни. Оба они ожидали, что он примет чью-то сторону. Когда он пытался быть справедливым, относиться к каждому из них в равной степени, он не получал ничего подобное в ответ.
В некоторые дни ему было жаль, что он не мог заставить себя проигнорировать звонящий телефон или прекратить жалеть, что это не был его отец вместо его матери. Только раз, он желал, чтобы они сказали ему, что все будет в порядке, вместо того, чтобы оставить его, чтобы иметь дело со всем этим дерьмом самостоятельно.
По крайней мере, Спенсер, казалось, понравился Хлои. Его брат держал руку Хлои, и она кивала сочувственно.