— Значит, вы решили осуществить полномасштабное фронтальное наступление на компанию Дабни? — спросил Декер.
— Давайте поднимемся наверх, хорошо?
Браун проводила их к лифту, и они снова поднялись на тот этаж, где располагалась компания. Выйдя из кабины, Харпер показала часовым документы, те отперли дверь и впустили всех внутрь.
— Как это здорово — иметь золотой ключик, открывающий дорогу сюда, — пробормотала Джеймисон. — Эти ребята стояли как каменные.
— Разумеется, они стояли как каменные, — подтвердила Браун. — Это же армия. У них есть приказ. Они его выполняют. И нет никакого места для дискуссий. — Она повернулась к Декеру, оглядывавшему погруженные в темноту кабинеты. — Ну, что вы думаете?
— О чем?
— О том, чем мы здесь занимаемся.
— Если мне позволят высказать догадку, полагаю, вы пытаетесь спугнуть шпиона своей атакой.
— Очень хорошо, Декер, — одобрительно кивнула Браун.
— Я не говорил, что одобряю подобную тактику, — добавил Амос.
— Ну, пожалуй, я тоже ее не одобряю, но дело сделано.
— Значит, это не вы всё устроили, так?
— Я выполняю приказы, как и те солдаты у дверей.
— В компании «Дабни и помощники» работает много сотрудников.
— И мы наблюдаем за всеми. А также тщательно проверяем их личные финансы.
— Вы действительно полагаете, что Дабни связался с кем-либо из работающих здесь, чтобы раздобыть деньги на покрытие игорных долгов?
— Такую возможность исключать нельзя.
— Джеймисон считает маловероятным, чтобы Дабни, если он всегда был законопослушным, смог так быстро найти покупателя на свои секреты.
— Впечатляет, — Браун одобрительно посмотрела на Алекс.
— Спасибо, — кратко ответила та, хотя было видно, что это замечание ей польстило.
Браун уселась на стол секретарши.
— И вы совершенно правы. Очень непросто найти покупателя на подобные секреты. Его не разыщешь в Интернете; нельзя также рассчитывать, что случайно столкнешься в темном переулке с тем, кто занимается шпионажем и запросто может достать десять миллионов долларов. С гораздо большей долей вероятности ты попадешь таким образом в руки контрразведчиков, которые как раз ловят тех, кто собирается это сделать.
— То есть это означает, что либо Дабни был не таким чистым, каким его считали, либо грязным оказался кто-либо из тех, с кем он работал.
— На самом деле вопрос гораздо более сложный, Декер. Возможно, ему помог кто-либо из коллег по работе. Но, может быть, это был кто-то другой…
— Например? — спросила Джеймисон.
Ей ответил Декер:
— Тот, кто стоял по другую сторону уравнения. — Он указал на Браун. — Кто-то от вас, с кем работал Дабни.
Скрестив руки на груди, Харпер кивнула, и лицо у нее стало мрачным.
— Чем больше я думаю, тем крепче убеждаюсь в том, что, скорее всего, в рядах РУМО орудует шпион. И я имею в виду не далекое прошлое. Я говорю о настоящем времени.
— И такое будет уже не впервые, — сказал Декер. — Как вы мне уже говорили.
— Мы предполагали, что, возможно, именно Дабни все эти годы занимался шпионажем. Начиная с работы в АНБ.
— Но, после того как он перешел в частный сектор, ему уже нужно было вытягивать секреты из государственных структур, — заметила Браун. — К тому же в камере хранения Беркшир мы обнаружили старое удостоверение. Из РУМО. И очень тревожит то, что оно у нее было.
— И все-таки, даже несмотря на то что Дабни работал в частном секторе, он по-прежнему мог законным путем доставать секреты через свою работу, — сказала Джеймисон. — Те государственные чиновники, с кем он имел дело, могли и не подозревать о том, как он поступает с полученной информацией.
— Совершенно верно, — согласилась Браун. — И я надеюсь, что так все и окажется. Но все же мы не можем полагаться на это, как на Священное Писание.
— Значит, вы ведете расследование и в своем ведомстве, — сказал Декер.
— Без этого никак нельзя.
— Мы упомянули удостоверение. Вам удалось что-либо выяснить о нем?
— Такие использовались в РУМО в конце восьмидесятых — начале девяностых.
— Никаких мыслей насчет того, кому оно было выдано? — спросил Декер.
— Абсолютно никаких. В те времена это был лишь кусок заламинированного пластика без электронной начинки.
— Временное или постоянное?
— Мне очень хотелось бы ответить на этот вопрос.
— Это означает, что вы не знаете или что не можете нам сказать? — уточнила Джеймисон.