Сама не знаю, что толкнуло меня поехать к дому Бэриллов. Всю дорогу пыталась убедить себя, что это каприз, блажь, и, тем не менее, даже не подумала приказать кучеру свернуть назад. А спустя не более чем полчаса мы прибыли к месту назначения. Велев остановить коляску у дома через улицу, я посмотрела на особняк Бэриллов, отмечая, что у лестницы стоит всего одна карета.
Дом казался пустым. Лишь в окне гостиной, уже знакомой мне по недавнему визиту, горел свет. А в какой-то миг, приглядевшись, успела увидеть мелькнувший темный силуэт, кажется, мужской. Если бы не плотный тюль на окне, можно было бы разглядеть лучше, но, как назло, закатное солнце играло бликами на стекле и видимость сводилась почти до ничтожного.
- Мисс, стоим здесь, или будет приказ ехать дальше? — спросил кучер.
- Здесь, — ответила я.
Но где же мой маленький посыльный? Неужели взял деньги и сбежал?
Я обвела взглядом особняк и только теперь заметила за экипажем торчавший на тротуаре носок башмака.
Ага! Все же, здесь! Следит, как и договаривались.
- Адам! — позвала кучера. Он обернулся. — Вы не могли бы перейти дорогу и позвать мне мальчика, который стоит за вон тем экипажем, — вскинув руку, указала направление.
- Конечно, мисс, — Адам ловко спрыгнул с козел. Пропустил проехавшую мимо груженую телегу, всадника с лихо закрученными усами, и перебежал через дорогу. Спустя минуту он вернулся уже в сопровождении Билли, мальчишки-посыльного, иногда выполнявшего для меня мелкие поручения.
- О, мисс! — глаза Билли сверкнули, едва он увидел меня. — Это вы! А я-то подумал, кому это понадобился, или помешал.
- Забирайся ко мне и рассказывай! — потребовала я.
Дважды просить мальчика было не нужно. В один прыжок он залез в коляску, сел рядом и торопливо заговорил. Я выслушала и со вздохом поняла, что увы, оказалась права. Нет, меня это не удивило. Только почему-то в груди всколыхнулась обида за господина генерала.
- Значит, только один экипаж, вот тот, что стоит у дверей, за все время? — уточнила, хотя понимала, что это правда.
В груди что-то сжалось. Тоска или жалость к увечному герою войны?
- Да. Приехал какой-то господин и вот уже несколько минут как находится в доме, — отрапортовал мальчик.
— А леди здесь были? — поинтересовалась с надеждой. Мне бы радоваться, что предчувствие не обмануло, а я…
А делала то, что делать совсем не стоит. Жалела господина генерала и его гордость.
— Нет, мисс. Ни одной леди за весь день. А я с утра здесь околачиваюсь, как вы и велели, — просто ответил мальчишка.
Невольно подняла взгляд, устремив его на единственное окно, в котором горел свет. Кто же тогда явился к Бэриллам? Может быть, старый друг, который протянет руку помощи разоренным аристократам? Или злобный насмешник, приехавший позлорадствовать, что вполне тоже могло иметь место.
— Хорошо, Билли. Уже вечереет. Ступай домой, — произнесла тихо и, открыв сумочку, протянула мальчишке деньги.
Он благодарно кивнул, а затем спрыгнул на дорогу и был таков, припустив в сторону от дома по тротуару.
— Что дальше будем делать, мисс Латимер? — спросил кучер. — Куда прикажете вас отвезти?
— Домой, — вздохнула я.
Адам ничего не сказал. Улучил момент, когда дорога опустела, развернул лошадей и направил их прочь от особняка и одинокого света в окне.
Признаюсь, был соблазн дождаться и увидеть посетителя Бэриллов. Но темнело. Смеркалось, а в свете магических фонарей ничего и никого толком не разглядишь. Да и нужно ли это мне?
Нет. Вернусь домой и буду ждать. У Эдварда еще есть время подумать и принять мое предложение. Ну, или не принять и гордо отказаться.
Слушая перестук копыт, для себя решила, что больше не стану докучать генералу и его отцу. Потому что это будет слишком, даже со стороны простой торговки, коей они меня видят и коей, по сути, я и являюсь. Теперь их очередь принимать решение и выбирать.
Там, где дорога поворачивала за угол длинного особняка, все же не удержалась. Оглянулась, чтобы посмотреть на дом Бэриллов. Экипаж все еще стоял у здания. Я снова ощутила щемящую жалость и мысленно отругала себя за это.
Никто не пришел.
Эдвард рассмеялся бы, но почему-то смеяться не хотелось. Внутри копились отчаяние и злость. И мысль о том, что именно такого исхода этого глупого отбора он ожидал.
Сидя в кресле рядом с камином в единственной прилично убранной гостиной особняка, он тихо ненавидел нарядный сюртук и рубашку, белую, словно первый снег. И даже уложенные волосы на треклятой голове.